Покопайтесь в моей памяти

– Так они – победители олимпиад по биологии. Не видишь разве? Тычинка и пестик. Их в двенадцать лет в университет без экзаменов приняли. Вот они за твоей стойкой решили отметить это радостное событие.

– Ты вообще знаешь, с кем связался… – возмутился один из студентов.

Паренек не договорил, потому что подошел секьюрити, взял его под локоть и так же ухватил другого.

– На выход, быстро!

Ребята не стали спорить, шли, почти бежали, не успевая за широким шагом охранника.

– Как я устала от всех этих бесконечных приставаний, – вздохнула Илона и посмотрела на Петю проникновенно, – а ты надежный.

– А я удивляюсь, как тебя жених одну отпускает.

– Он не отпускает. Мы договорились здесь сегодня встретиться, но у него внезапно появились неотложные дела на работе, так что он не сможет подъехать.

– Жаль, – опечалился Петр, а потом посмотрел на невесомую блузку новой знакомой, – но что-то мне подсказывает, что он очень быстро справится со своими неотложными делами, и мы его еще увидим.

– Вряд ли, – покачала головой Илона и перевела разговор на более приятную тему.

– А Вера где живет?

– У нее пентхауз на Васильевском, двадцать четвертый этаж с видом на залив, а в Москве на Софийской набережной с видом на Кремль… Да-а, – вдруг вспомнил Елагин, – она очень скоро на Капри улетает. Хочет переждать слякотную осень… А там-то вообще вечная весна.

– Это город в Италии?

– Типа того. Это остров в Средиземном море. Богачи всего мира на нем свои виллы имеют.

Петр достал телефон, стал нажимать на кнопки, а потом показал собеседнице экран, на котором светилась солнечная фотография.

– Это мы пару лет назад на Капри, куда она пригласила.

На снимке был сам Петр, а под руку его держала Бережная.

– Какая красота! – восхитилась Илона. – А вы на корабле стоите?

– Это яхта Веры Николаевны. Мы как раз к порту подходим. За нами гора, где когда-то стоял дворец императора Тиберия. А рядом вилла Веры. Но виллу отсюда не видно. Полистай: там есть еще куча фоток.

– Ой! – удивилась девушка. – Это разве…

Петр заглянул через ее плечо:

– Ну да – это Иноземцев, – за полгода до того, как его убили. Он к Вере в гости зашел: они же соседи на Капри.

Новая знакомая вернула телефон Петру.

– Не хочу больше смотреть. Почему так: одним всё, а другим ничего?

– В каком смысле? – прикинулся непонимающим Елагин.

– Ладно, задам вопрос по-другому. Ответь, но только честно. Вы с Верой любовники?

– Ха-ха-ха, – рассмеялся Елагин, – нет, и никогда не были. Мы с ней разные люди. Во-первых, для нее дело на первом месте, а для меня существуют вещи более приятные, чем бизнес. А во-вторых, я не в ее вкусе.

– Ты? – не поверила Илона. – Да ты в любом вкусе. Наверное, пользуешься этим.

– Я тоже очень разборчив, поэтому сейчас у меня никого нет. Потому иногда и заглядываю в клубы: мало ли, встречу какую-нибудь особенную. Но до сегодняшнего дня не везло.

– А у тебя свой банк, насколько я поняла. Я, правда, не прислушивалась к вашему разговору…

– Не свой, конечно, но семейный. Владелец – мой родной папа, я тоже, разумеется, в доле, мама акциями владеет. А контрольный пакет принадлежит подставному лицу. Банк-то заграничный. Небольшой, по западным меркам, но надежный. В России у нас представительство. Как называется банк, говорить не буду: и так многое, что нельзя говорить, выболтал.

– Я никому, – пообещала Илона, – я вообще абсолютно не болтливая. Меня даже если пытать будут…

– До этого, надеюсь, не дойдет, – предположил Елагин и посмотрел на часы. – Ого, как мы заболтались. Скоро семь! У меня по распорядку дня – ужин. Не желаешь составить мне компанию?

– С удовольствием. Хотя я стараюсь есть совсем мало.

– Ну, ладно. Закажем немножечко шампанского, устриц, икры, лобстеров, осетринки, можно фуа-гра. Хотя нет, фуа-гра в другой раз поедим. Сегодня рыбный день. Возьмем лучше шашлык из королевских креветок.

Петр помахал рукой, подзывая бармена.

– Командир, организуй нам столик на двоих в каком-нибудь тихом уголочке.

Лобстеров в ресторане клуба не нашлось. А потому Елагин согласился на салат из щупалец краба, хотя его долго отговаривала Илона, которая, как потом выяснилось, перепутала их с крабовыми палочками и уминала этот салат за милую душу – тем более что Петр сказал, что от крабов не толстеют, а как раз наоборот. Еще были бутерброды, которые подошедшего к их столику шеф-повара научил делать сам Елагин. На тонкий большой ломоть черного хлеба кладется кусок осетрины горячего копчения, который густо смазывается сверху черной икрой.

– Очень изысканно, – согласился шеф-повар, – мы подумаем, чтобы включить это блюдо в наше меню. Не подскажете, как оно называется?

– «Пути́на по-черному», – не моргнув глазом, выпалил Елагин.

Шампанское «Дом Периньон» им подали в ведерке со льдом.

Они выпили по два бокала. Илона закусывала «путиной», когда к их столику подошел молодой человек, чья фигура свидетельствовала о том, что он посещает тренажерный зал не только для того, чтобы поглазеть на стройные фигурки фанаток фитнеса.

– Позвольте присесть к вам, – попросил он, – меня зовут Филипп. Я – жених Илоны.