Покорение Америки

В итоге 2 декабря моя нога в очередной раз ступила на калифорнийскую землю. В руке я держал кожаный портфель с отпечатанным в двух экземплярах сценарием фильма «Банды Нью-Йорка». Из-за отсутствия личной пишущей машинки печатать сценарий я отдал немолодой стенографистке, управившейся за пару дней всего за пятнадцать баксов.

Адам сразу же повёз меня выбирать смокинг для завтрашней вечеринки, заявив, что в обычном костюме на такого рода мероприятия заявляться не принято. Мужчины исключительно в смокингах и бабочках, дамы – в вечерних платьях. Перед показом и после – фуршет. Хм, тоже неплохо.

Я хоть и захватил с собой наличностью три сотни долларов, что по нынешним временам являлось достаточно приличной суммой, но, похоже, не доведётся потратить ни цента. Я оказался на полном пансионе, включая трёхдневное проживание в том самом «Миллениум Билтмор» и взятые напрокат смокинг, брюки и бабочку. На ботинки и сорочку Адам всё же разорился, такие вещи в прокат не выдавали.

Отель поражал роскошью, как и мой номер. Просторный, с дорогим ковром на полу, обставленный изысканной мебелью, с кроватью, способной вместить, наверное, взвод солдат, с ванной, напоминавшей маленький бассейн. Однако уюта я не ощущал. Чтобы не чувствовать себя одиноким в этих хоромах, я включил радио, передававшее какой-то весёлый фокстрот. Сюда бы телевизор, чтобы вечером не скучать, я согласился бы и на какой-нибудь дешёвый сериальчик из моей прежней жизни. Глядишь, всплакнул бы в приступе ностальгии, расчувствовавшись на старости лет.

Кстати, если куда и вкладываться, то именно в телевидение. Сейчас во всём мире эта отрасль находится в зачаточном состоянии, кое-где стоят малюсенькие телеприёмники, передающие чёрно-белую картинку, но уже через десять лет телевизионное вещание наберёт такую силу, что и не остановить!

Я в очередной раз пожалел, что не являюсь полноправным гражданином этих грёбаных Соединённых Штатов. А так мог бы ведь официально создать собственную телекомпанию, да и заводик основать по массовому производству телеприёмников. Читал в местной прессе об экспериментах другого эмигранта, по фамилии Зворыкин. Взял бы его к себе главным инженером. Пусть сидит, телики придумывает. Это ж какая сила по воздействию на умы граждан! Недаром в моё время телевизор называли зомбоящиком.

Хотя, конечно, есть вариант и дальше всё оформлять на Вержбовского, старик, думаю, не откажет. Правда, хватит ли у него силёнок везде успевать? Но тут я могу делать основную часть работы, не особо выпячивая свою персону. Так сказать, стать серым кардиналом.

Ладно, эту тему мы ещё обмозгуем, а пока примерю-ка я ещё разочек смокинг в комплекте со всеми причиндалами. Из установленного в прихожей большого зеркала на меня смотрел вполне приличный джентльмен.

На следующий день я посетил парикмахерскую, где меня побрили и привели в порядок мои патлы, под занавес едва не намазав волосы бриолином. Но я от этой желеобразной хрени категорически отказался. Мы люди простые, нам и смокинга для выпендрёжа за глаза хватит.

В половине седьмого вечера в мой номер постучал Адам, и в его сопровождении я спустился в кинотеатр отеля, представлявший собой кинозал на сто мест и небольшое фойе, где уже толпились гости, среди которых я сразу узнал сценариста Германа Манкевича, помахавшего мне рукой. По фойе деловито сновали официанты с подносами шампанского. Но едва я начал движение в сторону стоявшего у стены длинного стола с закусками, как меня перехватила чета Уорнеров.

– А, Фил, рад тебя видеть! – воскликнул Джек, по-дружески меня обнимая. – Энн, милая, ты уже знакома с мистером Бёрдом? Ну да, ты же видела его, когда в прошлый раз он был у нас дома, рассказывал сюжет о вожде индейского племени… Кстати, Фил, как мне докладывает режиссёр, картина с твоим другом-индейцем, который наотрез отказался от услуг каскадёра, снимается бешеными темпами и, возможно, уже к Рождеству появится в прокате.

– Мне тут мистер Миллер сказал, что вы готовы выплатить мне гонорар, – более чем прозрачно намекнул я.

– Завтра, мой друг, завтра! Сегодня, сами видите, не до этого. Наслаждайтесь выпивкой и закуской, пока есть время, скоро нас пригласят в кинозал.

У стола с закусками меня настиг Манкевич.

– Как вам здесь? – поинтересовался он, оглядываясь по сторонам. – По мне – сборище самовлюблённых идиотов.

– Да вы циник, Герман, – усмехнулся я.

– Ну, я мог бы и промолчать, но шампанское развязало мой язык, – пьяно хохотнул он. – Сегодня тут все три брата Уорнер: Джек, Гарри и Альберт. Последние двое, видите, рядышком стоят и как бы игнорируют Джека. А посмотрите, как Энн изображает влюблённую супругу. При этом весь Голливуд, включая самого Джека Леонарда, знает о её любовных похождениях. И не только с мужчинами, – понизив голос, доверчиво прошептал он мне в ухо. – Например, с Марлен Дитрих и Гретой Гарбо.

А вон, видите, два голубка, бросают друг на друга влюблённые взгляды… Это представители прокатной компании «Мэйнстрим юнайтед». Их любовная связь ни для кого не секрет, хотя они на публике стараются это не афишировать.