Покорение дворца Яньси. Том 1. Путь служанки

– Госпожа Чунь, могу я кое-что спросить у вас?

Может, дело было в ее хорошем настроении, может, в том, что Инло была любимицей императрицы, но супруга Чунь отослала слуг и проследовала за девушкой в соседние покои.

– Госпожа, осмелюсь спросить, – перешла прямо к делу Вэй Инло, в конце концов, даже стены всё слышат, а медлить было нельзя. – Действительно ли благородная супруга Хуэй повинна в болезни пятого принца?

Супруга Чунь с улыбкой взглянула на нее.

– Едва я увидела труп того повара, в мою душу закрались сомнения. Если уж благородная супруга собралась убивать его, то почему выбрала именно то время, когда ее легко могли поймать? И почему она не подчистила за собой, позволив повару оставить письмо?

– Раз почуяла неладное, почему промолчала? Благородную супругу Хуэй наказать хотела? – тут же поинтересовалась супруга Чунь.

Когда Инло подходила к ней, то не ожидала, что та ответит вопросом на вопрос. Девушка помолчала с мгновение:

– Детей трогать нельзя. Оправдайся она сейчас – и в следующий раз принцу опять несдобровать. Поэтому, если выбирать между его высочеством и благородной супругой, я предпочту защитить его.

– Это ненадолго, – слегка улыбнулась супруга Чунь. – Этот мальчик родился в Запретном городе. Ему судьбой уготовано бороться за трон. Умрет молодым – так тому и быть, благополучно вырастет – так все равно борьбы не избежит. За жизнь, полную роскоши и богатства, нужно будет платить!

Инло посмотрела на супругу Чунь.

Хотя она и не сказала прямо, но намерение, сквозившее в словах, было равносильно признанию – это она использовала монгольского повара и новорожденного ребенка, чтобы подставить благородную супругу Хуэй.

– Я поняла, что вы хотите сказать, но не согласна с этим, – медленно произнесла Инло. – Сожрать свое потомство способны лишь свирепые звери. Разве люди, убивающие детей, хоть чем-то от них отличаются? Прошу прощения, вынуждена откланяться!

Глава 54 Ожидание

Последствия не заставили себя ждать.

Первой они настигли Минъюй, которая лишилась благосклонности своей госпожи. Ее величество не стала открыто наказывать Минъюй, учитывая все годы верной службы, но доверия ей больше не оказывала. Изменить это Минъюй была не в силах.

Не миновали они и старшую наложницу Юй.

– Поздравляю тебя, – улыбнулась императрица, покачивая маленького принца на руках. – Я не так давно уже попросила государя от твоего имени. Ты теперь мать принца, и его величество собирается повысить твой ранг. Завтра, после оглашения указа, ты станешь младшей супругой и хозяйкой дворца Юнхэ!

– Госпожа! – воскликнула старшая наложница Юй. Она на миг лишилась дара речи. До этого она все время беспокоилась, что с ее рангом ей не позволят самой растить сына, а теперь все разрешилось.

– Я даже не знаю, как благодарить вас за вашу милость…

– Хорошенько заботься о себе и особенно о сыне, – мягко улыбнулась императрица. Пятый принц вдруг протянул пухлую ладошку и ухватился за прядь ее волос, усиленно агукая.

– Ох, ваше высочество! Куда же это годится! Нельзя делать больно ее величеству! – спохватилась Юй.

– Ничего страшного, – заверила ее императрица абсолютно счастливым голосом. Пока пятый принц забавлялся с ее волосами, она нежно гладила его по щеке.

Инло стояла в стороне, погруженная в свои мысли. Заговорить она решилась только после ухода госпожи Юй.

– Не пора ли и дворцу Чанчунь обзавестись маленьким наследником?

– Ах ты! – Императрица щелкнула ее по лбу. – Совсем еще девица, а такие вещи говоришь!

Но девица совсем не выглядела смущенной, лишь потерла лоб и улыбнулась:

– Его величество ведь собирается прийти сегодня вечером?

Теперь уже императрица напоминала юную барышню: она опустила голову, стыдливо кивнув, щеки ее заалели – слова Инло явно смутили ее.

Ночью в сторону дворца Чанчунь двинулась императорская процессия. В паланкине восседал Хунли, подперев кулаком голову, глаза его были закрыты, на лице проглядывали следы усталости.

– Жизнь мимолетна, словно весенние грезы, я с готовностью несколько чашек выпью, – эти строки куньшаньских мотивов[94] донес ветер. В них чувствовались и слезы обиды, и обвинение, проскальзывала ненависть и тоска любящего сердца.

– Остановитесь, – приказал Хунли.

Вся процессия тут же встала, но пение, сопровождаемое печальными звуками хуциня[95], не прекращалось.

И доносилось оно из дворца Чусю.

Когда-то в нем было шумно, от гостей не было отбоя, сейчас же, казалось, не было ни души. Осенний ветер сдувал опавшие листья, обнажая дорожки и выставляя их на всеобщее обозрение.

У ворот дремал евнух-привратник. Внезапно, услышав голоса, он открыл глаза и, заметив императорскую процессию, уже было открыл рот, чтобы объявить о прибытии высокого гостя, но Хунли остановил его.

Император медленно спешился и так же медленно открыл ворота. Сопровождал его только Ли Юй, и они двинулись на звуки музыки.

Во дворе расположились несколько служанок: кто-то играл на хуцине, кто-то – на флейте, еще у одной в руках был кувшин с вином. Благородная супруга Хуэй, нарядившись в костюм для сцены, подвела брови и исполняла «Опьянение наложницы».