Покорение Южного полюса. Гонка лидеров

Стремясь оправдать себя, Скотт обвинил в посредственном результате своего похода на юг острую сосудистую недостаточность Шеклтона, забыв, что этот кризис случился уже после того, как они повернули назад. Скотт вообще испытывал странное презрение к инвалидам и без колебаний списал Шеклтона на берег по состоянию здоровья. Сам Шеклтон, усмотревший в таком решении намёк на недостаток мужества, был сильно расстроен. Похоже, он выздоравливал гораздо быстрее Уилсона, но на Большую землю отправляли именно его, а Уилсона оставляли на корабле. За помощью Шеклтон обратился к Армитэджу, второму по старшинству члену команды.

Учитывая, что факт выздоровления Шеклтона — по крайней мере от цинги — подтвердил доктор Кёттлиц, Армитэдж обратился с этим вопросом к Скотту, который после некоторого промедления сказал: «Если он не вернётся домой больным, то вернётся опозоренным». Скотт явно не хотел говорить это Шеклтону прямо в лицо. Но он не забыл мятежного поведения Шеклтона во время их совместного похода на юг и не хотел больше иметь дело с трудностями, вызванными внутренней силой и личным обаянием этого человека. Со стороны Шеклтона было наивно верить, что Скотт сумеет всё это простить и забыть. Ни один лидер не потерпит соперника — тот должен быть подчинён или устранён. На «Дискавери» не оказалось места для двоих — Шеклтон должен был уйти.

Время вынужденного возвращения домой наступило. Когда он сошёл с «Дискавери», направляясь к «Морнингу», вся команда разразилась напутственными криками. Это выглядело как настоящее низложение Скотта — именно так ситуацию восприняли все офицеры. Шеклтон умел находить общий язык с моряками как военно-морского, так и торгового флота. Для Скотта, который, по общему мнению, мог общаться только с офицерами военно-морского флота, это всегда являлось дополнительным раздражающим фактором, порождавшим в нём чувство неполноценности.

2 марта «Морнинг» поднял паруса. В путь его провожали Скотт с несколькими спутниками. Один из офицеров «Морнинга», младший лейтенант Эванс, в будущем адмирал лорд Маунтэванс, оставил потомкам описание сцены их прощания с кораблём, который уходил в сопровождении эскорта китов, выпускавших фонтаны воды, а также круживших над ними в вышине чаек и поморников:

Мы смотрели с кормы на небольшую группу людей, сгрудившихся в печальном одиночестве на краю ледяного моря… Мы смотрели на них, пока экипаж Скотта окончательно не исчез из вида, и тогда бедный Шеклтон… потерял самообладание и зарыдал…

Когда Скотт, планировавший в следующем сезоне путешествие на запад, попросил Скелтона, ходившего с Армитэджем к Западным горам, пойти с ним в качестве проводника, тот ответил, что «готов пойти и туда, и куда угодно ещё. Не то чтобы я особенно этого хочу — но кто-то же должен идти».

Тем временем жизнь команды немного улучшилась. Ослабели ветра. В общем кубрике прекратились драки и стычки. Цинга победила колебания Скотта относительно рациона, поэтому теперь в меню было много свежего мяса и здоровье людей стало крепче.

Но без Шеклтона в кают-компании стало скучно. Заменивший его лейтенант Джордж Малок, офицер военно-морского флота с «Морнинга», не мог заполнить возникшую пустоту.

Читая отчёт об экспедиции Свердрупа, доставленный «Морнингом», Уилсон был «поражён количеством санных походов, которые они предприняли… из отчёта становилось понятно, как хорошо иметь много собак, которые везут поклажу». Но для Скотта неудача с использованием собак во время путешествия на юг по-прежнему означала не его собственные ошибки, а непригодность этих животных для полярных исследований. У него развилась почти истерическая ненависть к собакам за то, что они его так подвели. Дошло до того, что, когда у нескольких сук, остававшихся на корабле, родились щенки, он приказал убить их всех, поскольку ему «осточертело видеть такое количество жалких недоразвитых мелких тварей, готовых перегрызть друг другу глотки на куче навоза».