Покорение Южного полюса. Гонка лидеров

Нансен оказался ещё раз причастен к мифу об Аскеладдене — Золушке, подарив маленькой Норвегии триумф над великой, хотя и дружественной страной. В своих выступлениях он не раз отмечал то, о чём некоторые его слушатели и без того отчаянно сожалели: Британия, которая так долго была лидером, проявила нерешительность — и упустила приз. Дело было не в полярных исследованиях. Киплинг ещё за десять лет до этого события выразил их чувства в стихотворении «Последнее песнопение», написанном к юбилею королевы Виктории:

На рейде не видать огней,
Наш флот исчез в чужих краях,
Постигнул славу прежних дней
Ниневии и Тира крах.
Высший судья, с нами пребудь,
Чтоб не забыть праведный путь![26]

Начиналась эпоха упадка. И кажется, что Роберт Фалькон Скотт, о котором сейчас пойдёт речь, был настоящим символом этого упадка. Он появился на свет 6 июня 1868 года, в переломный момент английской жизни.

В 1870 году умер Диккенс. Последнюю великую книгу Дарвина «Происхождение человека»[27] опубликовали в 1871 году. Два года спустя, в 1873-м, умер великий Ливингстон[28]. Вслед за ним, в 1875 году, Британия потеряла Чарльза Уитстона, изобретателя телеграфа[29]. Эпоха гигантов, которая была дарована империи королевы Виктории в ранние годы её правления, подходила к концу.

В 1870 году мир в Европе взорвала Франко-прусская война, настоящая прелюдия к Армагеддону. Передав Германии власть в Европе и открыв современную эпоху массовых технологичных приёмов войны, она показала относительную неспособность Британии определять события на континенте, что означало упадок её влияния за рубежом.

Как уже неоднократно случалось в мировой истории, эпоха величия начала меркнуть. В грандиозном имперском здании происходили структурные разрушения. Почти во всех областях жизни страны наблюдалась одна и та же картина. Со времён Ватерлоо британская корона практически не знала войн (за исключением инцидентов в колониях), и поэтому армия практически разучилась воевать. Дисциплина была жёсткой, творчество она не стимулировала, а напротив — подавляла и мешала любому проявлению конкуренции. По тем же причинам начала чахнуть промышленность. Инициативу в вопросах экспорта перехватили Германия и США. Большинство важных изобретений сделали за рубежом. После целой эпохи лидерства Британии как «фабрики мира» подданные королевы стали забывать, что значит думать, конкурировать и приспосабливаться.

1870 год можно считать началом коллапса британской мощи. Если рождение Скотта должно было стать символом этого исторического момента, трудно было бы выбрать более подходящий момент.

Роберт Фалькон Скотт родился в Девоншире, недалеко от Плимута. Он рос в окружении многочисленного семейства — родителей, четырёх сестёр, младшего брата, незамужней тётки и домашних слуг. Несмотря на то что их дом стоял на собственном участке, к тому времени он уже изрядно обветшал и был слишком мал для всех его обитателей.

Поместье Скоттов «Аутлендс» находилось в Девонпорте, где располагалась Королевская военно-морская верфь Плимута, которая полностью финансировалась из казны. Все доходы семьи зависели от военно-морского флота. Мать Скотта Ханна, в девичестве Куминг, приходилась сестрой морскому офицеру и племянницей вице-адмиралу. Кормилец и глава семейства Джон Эдвард Скотт был сыном морского казначея.

Его отец Роберт Скотт вместе с родным братом, тоже морским казначеем, нажил своё состояние в основном за счёт жалованья от службы на флоте и частично — за счёт наградных денег, выплачивавшихся в ходе Наполеоновских войн. Они вышли в отставку, вместе купили «Аутлендс» и небольшую пивоварню в Плимуте. После нескольких ссор Роберт остался единственным владельцем всей семейной недвижимости.

Тогда и произошла очень характерная для тех времён нравоучительная история. Три старших сына Роберта записались в индийскую армию. Самый младший — Джон Эдвард Скотт, оставшийся дома для ведения бизнеса, — оказался самым неопытным и слабым управляющим. Но в конце концов именно он унаследовал и поместье, и пивоварню. Джон Эдвард управлял пивоварней с особой галантной безмятежностью, которая, кстати, повышала доверие к романтическим утверждениям, будто его предки были теми самыми Скоттами, что выжили в восстании 1745 года. Мало того — как оказалось, он имел подлинный талант поддерживать заведомо проигрышные дела. Последствия такого легкомыслия не заставили долго ждать — вскоре он продал всё своё имущество, полученное в качестве наследства, после чего вместе с семнадцатью членами семьи и слугами стал жить на доходы от капитала, занимаясь для души садоводством.