Покорение Южного полюса. Гонка лидеров

В тот же день, ровно на полпути между полюсом и Фрамхеймом над ними появились две чайки. Это были первые живые существа, которых они увидели в этой стерильной ледяной пустыне за два месяца, – первый признак другой жизни. Приветственно размахивая руками, птиц встречали радостными криками. Бьяаланд достал свой револьвер (из которого убивал собак) и выстрелил в воздух.

Здравствуйте-здравствуйте, дорогие чайки [записал он в дневнике]. Как поживаете?.. Возвращайтесь к Линдстраму и передайте, что мы будем дома через 20 дней и съедим все его горячие кексы, говядину, фрукты и даже зеленые сливы.

А потом на них обрушились снежные бури, штормовые ветра, метели и туманы. Погода ожесточилась. Все надели анораки и штаны из тюленьей кожи, извлеченные из склада под скалой Бетти, так что было тепло, возможно, даже слишком, потому что температура оставалась средней по антарктическим стандартам – где-то на уровне минус 10 °C.

Спутники Амундсена оценили его проницательность и умение планировать. В любую погоду, в любой ветер и при любой видимости им удавалось проходить нужное расстояние, двигаясь от пирамиды к пирамиде. Склады находили всегда, поэтому ограничились навигационным счислением. Изначально их заложили на расстоянии четырех дней пути друг от друга, и теперь за счет скорости они передвигались от одного склада к другому за два-три дня – именно столько времени требовалось на то, чтобы преодолеть два градуса по широте. Их запасы были избыточными, как минимум полтонны продуктов остались на Барьере. Собак перевели на двойной рацион пеммикана, тюленьего мяса и печенья, а в конце даже кормили шоколадом – все что угодно, лишь бы облегчить сани.

Спутники Амундсена поневоле прониклись его торопливостью. Они были в хорошей форме и чувствовали, что побеждают. Все – и люди, и собаки – действовали как единая команда, двигаясь в едином темпе – три мили в час, двадцать-тридцать миль в день, день за днем, набирая вес и сохраняя жизненные силы. Это был триумф опыта, разума, проницательности и организованности.

17 января они достигли своего склада на 82° южной широты. Он имел для экспедиции особое значение, будучи самым южным из всех созданных ими прошлой осенью. По словам Амундсена,

мы приготовили особое кушанье, чтобы отпраздновать наше прибытие на самый южный форпост цивилизации. По этому случаю коком пришлось– быть Вистингу. Он угощал нас блюдом из пеммикана и тюленьего стейка. На десерт – шоколадный пудинг.

Теперь они оказались на линии своих флажков и чувствовали себя как дома. Последние две сотни миль были размечены, как трасса лыжной гонки, но погода оставалась плохой. Только перед складом на отметке 81° облака поднялись и выдался первый ясный день за долгое время. Учитывая, что все три раза, когда они были тут прежде, видимость всегда оставалась низкой, им впервые представилась возможность изучить окрестности. Перед ними предстал впечатляющий массив разрушенных ледяных башен и расположенных близко друг к другу расщелин. По словам Бьяаланда, они также «увидели несколько скал и гор с ледяными шапками, которые, кажется, тянутся в северо-восточном направлении… примерно в тридцати милях отсюда».

Амундсен отказался отклониться от курса даже на дюйм, чтобы изучить новые земли. Это выглядело так, словно, покорив полюс, он боялся вызвать гнев богов тем, что просит слишком много. Кроме того, теперь его основная задача заключалась в том, чтобы попасть домой первым со своими новостями, и все остальное не принималось в расчет. Следующая экспедиция, кто бы ею ни командовал, может заниматься более глубоким изучением увиденного ими. Амундсен понимал, что увиденное могло оказаться химерой, в результате так и получилось. Теперь мы знаем, что эти горы, скорее всего, были очень далеким от них возмущением системы расщелин Стир-Хед. Синие тени и сияющие верхушки часто производят впечатление земли, покрытой снегом.

Когда они прошли очередной склад, двигаться на лыжах стало сложно из-за ломкого наста, который был неудобен и для собак. Потом снег стал мягким. Лыжи начали плохо скользить, люди и собаки двигались с трудом. «Ха-ха, – отметил Бьяаланд с дружеской издевкой, – тем парням, которые рассчитывали, что их будут тащить… тоже придется идти пешком до самого Фрамхейма». И все же они проходили свои ежедневные тридцать миль и, казалось, обладали устойчивым иммунитетом к депрессии. Они пребывали в таком приподнятом настроении, что повод для радости находили даже в снежных вихрях.