Покорение Южного полюса. Гонка лидеров

Утром 25 января они оказались в восемнадцати милях от Фрамхейма. Скольжение неожиданно снова стало комфортным. По этому поводу Амундсен написал в дневнике, что «собаки летят, как никогда раньше». Но, когда они разбили свой последний лагерь, «подул юго-западный с метелью и прочими мерзостями». В десять вечера они снова двинулись в путь. Погода– оставалась весьма «неприятной. Ветра нет, густой снегопад и туман, так что не видно носков собственных лыж».

Они потеряли отмеченную трассу, и, когда примерно через час небо очистилось, флажков по-прежнему не было видно. Амундсен приказал идти по компасу, и

через восемь миль пути, на два пункта в сторону от нашего курса к западу, в поле зрения появился большой темный объект. Мы двинулись в его сторону. Это оказались наши сани, одни из тех, что мы оставили во время старта 20 октября 1911 года. Сами не ведая того, мы вернулись к тому месту, откуда начинали путь. «Фрама» нигде не было видно, но этому вряд ли стоило удивляться, потому что бóльшая внутренняя часть залива была скована льдом. Мы с радостью увидели на другом берегу Фрамхейм, который, купаясь в утренних лучах солнца, выглядел абсолютно таким же, каким мы его и оставили.

Была пятница 26 января 1912 года.

Со всех ног люди и собаки пустились бежать вниз с Барьера и дальше – по льду Китового залива. По скорости, с которой они передвигались, никто бы не сказал, что они заканчивают изнурительное путешествие длиной в 1400 миль.

Духу всего предприятия полностью соответствовало и то, что Бьяаланд для обобщения своих впечатлений выбрал совершенно определенный язык – не героического свершения, а лыжного соревнования, написав в своем дневнике: «Чертовски трудная работа – быть лидером гонки».

Глава 31 Поражение в гонке

На полюсе их уже ждали черные флажки.

Скотт, находясь на последнем стомильном участке за рекордно южной отметкой Шеклтона и медленно приближаясь к полюсу, считал «изнурительной эту работу по буксировке и передвижению саней». И еще жаловался, что их «чертовски выматывает монотонность, и в таких условиях легко представить, как можно окончательно выйти из строя». Он и его спутники совсем упали духом, еще даже не достигнув своей цели. Между тем, с учетом обратной дороги, они не прошли еще даже половины намеченного маршрута.

Скотт измучил своих людей на подъеме, не думая о том, что силы понадобятся им для возвращения. В любом случае своим отношением к людям как к тягловой силе он наглядно проиллюстрировал слова Нансена о том, что «использовать собак, может, и жестоко, но не менее жестоко перегружать работой людей». В том, что Скотт столкнулся с температурой, которая на пять-десять градусов была ниже, чем при путешествии Амундсена, следует искать только его вину. Взяв пони и, следовательно, отложив время старта, он попадал на плато на три недели позже летнего солнцестояния, когда сезон подходил к концу. Низкая температура становилась причиной страданий, которые людям было трудно переносить. Помимо рукавиц и сапог, другой меховой одежды у Скотта не было, а отсутствие меха, которым можно было бы прикрыть лицо, – логичное объяснение многочисленных случаев обморожения участников партии. Плохая лыжная техника, нерациональная навигация, перегруженные, плохо обслуживаемые и плохо управляемые сани, неэффективная организация лагеря, тяготы, связанные с тем, что в последний момент к группе добавился пятый человек, – список реальных проблем был длинным. Такая последовательная некомпетентность Скотта вообще может расцениваться как прямое стремление к смерти.

Он явно сам усложнял многие вещи.

Кроме того, он подвергал себя и своих спутников опасности погибнуть от жажды. Человек, выполняя тяжелую работу на большой высоте и в условиях низких температур, теряет огромное количество жидкости через пот. Эту потерю нужно восполнять, для чего обязательно следует много пить. Скотт, несмотря на собственный опыт и повсеместно доступную информацию по данной теме, не учел этого. Им едва хватало топлива для приготовления еды – что уж говорить о растапливании снега для получения физиологически необходимой людям воды. Поэтому Скотт и его спутники страдали от обезвоживания, которое вело к физической слабости и психическим расстройствам. К тому же они страдали от недоедания.