Покорение вершин (СИ)

Здесь же грузили и остальных наших, кто не мог передвигаться. Недалеко мазали порезы жиром, маслом и резали под присмотром Хьяльти (или без оного) раздробленные конечности, а если было что-то совсем плохое, вроде оставшейся от камнелазов кислоты или каких-либо ожогов, то использовали то же, либо применяли самое распространенное средство — опорожняли мочевой пузырь на раны собратьев. Для легкораненых (порезы, рассечения, содранная шкура, переломанные и срубленные пальцы, уши, отсеченные концы хвостов, выбитые глаза, сломанные и выбитые резцы) лечения не было.

— Собираемся быстрее! Крокс, почему твои не копают? Нам нужен большой курган! Пленным дайте уже в лапы что-нибудь! Что, когтями тоже неплохо⁈ Хорошо! Никакого оружия! Черенками пусть копают, древками!

— В тюки вяжите! Главное — оружие и доспехи. Ну не мне вас учить!

— Кого выбрали, наедайтесь быстрее, у нас впереди долгий путь!

Крысы жадно ели и пили, тут же делили добычу, менялись награбленным, применяли снятые с мертвецов обновки, цедили кровь и резали мясо для «кровавой» похлёбки. Отдельно уносили золотые и серебряные монеты, кольца, серьги, а также немногочисленные артефакты и драгоценные камни, что поснимали с тел, но большую часть которых нашли в лагере нападавших.

Часть спешно рубила головы, снимали скальпы и кожу — для будущих украшений.

— А ты почему не ешь?

— Думаю о том, что нас ждёт впереди… — Наёмники уже вовсе скрылись с глаз, камнелазов и дух простыл, сбежавшего орка тоже было не видать, небо было чистое, никто не бунтовал. — Да и охоты нет, — ответил я угрюмо. Тигрёнок пока так и не нашёлся.

По моему приказу был сформирован «летучий» отряд, который я собирался повести как можно быстрее к логову, посмотреть на то, что задумал Хрезкач. Эта хитрая тварь могла вполне впустить в него врагов, с него станется. И сейчас бойцы спешно-спешно занимались делами первой необходимости. Все остальные, с ранеными, пленными и добычей, должны были идти позади. Может как раз и Струх придёт в себя, так как без «колдунства» сталкиваться со старым Хрезкачом Горбатым совсем-совсем не хотелось. Как там остальные крысята? Посмеет ли навредить им? Мартин Тассе с семьё же ещё остался, а Горбатый его недолюбливает.

Среди пленных были те, кто сразу попросился в наше войско. Я видел, как одного такого допрашивал Скронк:

— Ты ведь сражался против нас. — не слишком-то и обвиняюще говорил он.

— Я сражался, чтобы выжить, мне некуда было деться.

Зачем он с ними разговаривал, было непонятно, так как процедура уже давно была отлажена — такие, взятые в плен на поле боя, шли в рабы, и уж если там они проявляли себя с лучшей стороны, то становились нашими клановыми воинами.

Тут же среди пленных попались и те, кто оказался и из предавших нас поселений — их я запретил убивать сразу: пригодятся для каких-нибудь экспериментов Струха (которого сейчас усиленно откармливали, а пока несли в носилках). Всё же это направление, как и изготовление стрелкового оружия, и добыча искажающего камня в военном отношении была довольно перспективна.

Мой отряд вышел в путь к вечеру, двигаясь налегке, оставляя позади себя раздетые тела врагов и нарастающий курган, где в погребальной камере, чьи стены были собраны из копий и алебард, были рядами уложены все те, кто добыл мне очередную победу, а поверх камеры была насыпь из огромного числа камней и земли, чтобы падальщики не смогли разворотить. Части тел выкопанных камнелазов лежали пока поодаль, чтобы в дальнейшем стать частью кургана, отпугивая неразумных монстров и чудовищ.

Тигрёнка нашли недалеко от места первого столкновения с силами противника, на склоне небольшой сезонной речушки, на дне которой едва бежала водичка.

Он не послушался общей команды на отступление, сбежал от своих братьев, и, видимо, вместе с пращниками/застрельщиками беспокоил врага. А потом у него, в отличие от жилистых, выносливых бойцов, не хватило сил сбежать, когда войско противника бросилось в преследование.

Вначале, судя по следам, он поймал стрелу в ногу, а потом его походя ткнули ножом в спину, вытряхнули из обшитой железными пластинками курточки, и он так и остался лежать на короткой щёточке высохшей травы в луже собственной крови, маленький и холодный.

Мелкие собрались рядом, тягали его окоченевшее тело в разные стороны, пытаясь привести его в чувство, поглядывали на меня, а я молчал, зная, что даже Хрезкач, не то что Струх, не сможет вернуть ему жизнь.

— Лучшие уходят первыми… — традиционно протянул кто-то рядом.

А я молчал.

Я не обращал ни на кого внимания, ни на тех, кто мне помогал, коих было не так много, но и не мало, ни на тех, кто недоуменно наблюдал за нами.