Покорение вершин (СИ)

Народа вокруг кучковалось всё больше. Кто-то перебирал оружие, другие ели, третьи растянулись на своих плащах.

— Явур, надо организовать поиски Тигрёнка, прочесать окрестности. Может он…

Подошёл шмыгающий носом Викник. Я ещё испытывал небольшую злость на эту коричневую униженно сгибающуюся падлу за его несвоевременное выполнение команд. Хотя этой злости было немного. Больше презрения — зря послушался Хрезкача и взял его с собой, да ещё на хорошей должности.

— Что-то чистенький… Что хотел? Чего их с собой привел? — кивнул я на следующих за ним «послушных», что как деревянные бревна, ровно и безэмоционально следовали за своим командиром. Этот ушлёпок даже не занялся ими после драки — а минимум парочке из них нужна была помощь.

— Посмотрите какая штука! — протянул он мне какую-то коробочку.

— Что это? — протянул я руку

— Хрезкач… Это… Просил-просил передать после победы…

— Не до тебя, потом отдашь.

Шкатулка дернулась, там что-то звякнуло, она затряслась, Викник выпустил её из рук и, уронив, быстро и ловко юркнул за спину своих бойцов.

— Во имя…

То ли уже устал, то ли мозг не отошёл от взаимодействия с булавой, и мир воспринимался не вполне чётко и осознанно, но отреагировал не сразу.

Явур Сильный был быстрее — метнулся к шкатулке и пнул её со всего маху. Нужно было ли это делать — большой вопрос. И то, что произошло в дальнейшем было ли результатом пинка или так и было запланировано, непонятно.

-…Рогатой!

Коробочка раскололась взрывом, что оглушал и ослеплял, и одновременно стеганули осколки, вспыхнуло и погасло шипящее пламя. Меня пронзила мучительная боль, пронёсся порыв воздуха, захвативший с собой и опрокинувший через себя несколько раз.

Сильно запахло палёным.

Я пришёл в себя, когда кто-то упал мне на грудь и заглянул в глаза.

— Я в порядке.

А тот этому ответу не обрадовался и ударил меня кинжалом в грудь.

— Га! — кончик ударил прямо в середину грудины, в самую кость, не уйдя глубоко, но мне от этого не стало легче.

Я был оглушён, но физические силы были со мной, а нападавший был из плоти и крови — обычный клановый крыс. Двумя руками я просто оттолкнул его, и он с писком отлетел в сторону. С рыком, в котором можно было бы услышать и стон я, шатаясь, вскочил на ноги, предплечьем отвёл древко копья, метнувшееся в голову, скользнул по нему дальше и кулаком ударил в чавкнувший череп новоявленного врага.

На месте взрыва и рядом шла рубка. Кланкрысы дрались друг с другом, с гунулами. «Послушные» пытались насесть на штурмкрыс, но быстро кончились под ударами их страшных алебард, от которых даже не пытались увернуться. Какого-то молодого бойца, вроде из тех, что относились к группе обслуживающих стреломёты, повалив, разрывали на куски.

Мятеж? Восстание!

Викник, сволота, убить меня вздумал? Да хрен тебе во всю глотку, пасть порвёшь! Не на того замахнулся!

Что остальные войска? Там то же самое творится?

Краем глаза заметил Явура, лежащего в луже крови.

Буду выяснять, как с этими расправлюсь!

Кинулся вперёд, и в развороте мечом срубил древко голову одного из мятежников, за которым прятался Викник. Тот с визгом метнулся в сторону:

— Убить-убить! По воле Матери нашей! Убиить узурпатора!!!

Удар кулака в нагрудник следующего и плохонький металл хрустнул, часть пластины ушла вверх — резанула по горлу и ещё не совсем мёртвый, но заливающийся кровью гад повалился навзничь, выдернул меч из его руки. Чут тоже бился кулаками и когтями — какой-то крыс был зажат под его лапой, а хвост черношерстного обвил его шею, удушая. Ему тоже было непросто, так как к нему подбирались и с тыла, но подоспел Сурнур, что перерубил лапу возле запястья и с хрустом шейных позвонков срубил голову.

Сокуч (а никто иной не мог быть тёмным облачком, которым он становился на короткое время благодаря подаренному артефакту) метался от одного врага к другому и каждый раз они падали с перехваченными лезвием горлом.

Мятежников накопилось вокруг хвостов сорок, а нас с дюжину. И хоть нас было меньше, мы побеждали. Рубил прямым мечом, кулаками, локтями, ногами, хлестал хвостом, кусал — только плюнуть не мог, так как кислота ещё не восстановилась. Часть мятежников, видя меня живым и здоровым, просто распласталась на земле, уткнувшись носами в землю. Некоторые — не озираясь побежали, глупцы. Будто это их спасёт… Нашлись и те, кто ударил своими ножами в спины своим минутным друзьям, вгоняя клинки по самую рукоять.

— Хершер! Клыки! Порвём-порвём, сожрём-сожрём сволочей!!! — кричали они.

Видимо им было сказано, что от меня избавятся другие, а тут не повезло.

— Трусы! Подлецы! — визжал главный подлец.

И всё же боец из «послушных», несмотря на полное отсутствие чувства самосохранения, оказался последним, кто упал на поросшую редкой сухой травой землю.

Взглянул на тела павших от лап мятежников и гнев затопил сознание.

— Хьяааальтиии!!! — крикнул я.