Покоренная поцелуем

Он уловил запах дыма в тот момент, когда отец Бруно, хлестнув вожжами лошадей, ускорил их бег залихватским свистом. Ротгар резко ухватился за борт, чтобы нечаянно не свалиться, не переставая удивляться по мере приближения лошадей к хижине Хелуит ее расточительности. Клубы дыма валили из-под крыши. Через щели в ставнях повсюду был виден свет от костра. Как же ей удалось в ее нынешнем состоянии, с перебитой костью, с такими ужасными синяками развести такой ошалевший огонь? Может, адская боль притупила ее чувства, и она забыла умерить пламя, прикрыть валежником тлеющие головешки перед тем, как отправиться в долгий путь до Лэндуолда? Дверь в хижину внезапно распахнулась. Ярко освещенный светом от огня, на пороге стоял его брат Эдвин.

— Ротгар! — воскликнул он.

Неожиданное появление брата, которого он считал давно погибшим, а также прозвучавшие в его голосе веселые нотки приветствия ошеломили Ротгара, заставили его погрузиться в глубокое молчание.

— Ах, наконец-то ты осмелилась, моя бедняжка, — замурлыкал Эдвин и, растолкав всех плечами, прошел мимо поверженного в немоту Ротгара, чтобы взять на руки Хелуит.

— Да, она осмелилась, — похвастался отец Бруно. — Я расскажу тебе обо всем подробно.

— Прежде ее нужно уложить в кровать и заняться ее рукой, — сказала Сара.

Быстрыми, ловкими движениями они положили Хелуит на тюфяк, а Ротгар по-прежнему стоял неподвижно в полном смущении. Казалось, он напрочь лишился дара речи. Эдвин опустился перед ней на колени, держа в своей ее здоровую руку, а она слабо улыбалась ему. Две целительницы, нежно улыбаясь, словно снисходительные матери, смотрели на них, а отец Бруно потирал над огнем руки с выражением человека, которому очень нравилось то, что он видел.

— Черт подери, хоть кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? заорал Ротгар, обретя наконец дар речи.

— Ax, Ротгар. — Эдвин, оторвавшись от Хелуит, заходил по хижине, жестикулируя руками. — Сядь. Подкрепись перед уходом.

— Уходом? — переспросил Ротгар. Как так, ведь Эдвин никак не мог ничего знать о его уговоре с Марией.

— Вот это тебе, Ротгар. Здесь достаточно еды тебе на неделю. Ты уже будешь далеко, если потребуется восполнить съестные припасы.

— Вы что, все сошли с ума? Я теперь лишен всякой возможности совершать путешествия в будущем. Теперь я женат на Хелуит.

— Как вы только могли об этом подумать, Ротгар? Вы ведь знаете, что она жена Эдвина. — Отец Бруно недовольно насупился.

— Да, вот она, моя несчастная, бедная девочка, — согласился с ним Эдвин.

Ротгар ткнул пальцем в отца Бруно.

— Вы знали, что Эдвин жив и, тем не менее, стояли передо мной и произносили слова брачной церемонии.

— Нет, я этого не делал. — Отец Бруно выпрямился в полный рост. — Я цитировал мой любимый отрывок из «Исповеди» Святого Августа. Разве вам неизвестно различие между этим замечательным трудом и священным обрядом бракосочетания, Ротгар?

Отец Бруно с таким же успехом мог стать на голову и исполнять друидские песнопения, и Ротгар наверняка этого бы не заметил, — так его интересовала эта брачная процедура.

Священник поглядывал на всех с робкой, как у ягненка, улыбкой.

— Должен признаться, у меня были кое-какие опасения в отношении религиозной сути намерения. Мы с отцом Болсовором обсуждали этот вопрос, но так и не пришли к общему заключению, хотя наш спор не касался вашего частного случая. Поэтому я для большей уверенности называл вас Эдвином.

— Он на самом деле называл его Эдвином, сама слышала, — сказала Сара.

— И я тоже, — подтвердила его слова Гвинет.

— К тому же я вам подмигивал, Ротгар. Неужели вы не заметили?

— Хватит! — заорал Ротгар. — И потом, уже более спокойно, повторил: «Хватит». Он грубой рукой тер лоб над переносицей, чувствуя, как его всего охватывает возбужденная дрожь, когда он постепенно начинал отдавать себе отчет в том, что же произошло.

— Значит, я по-прежнему холост?

— Да, вы не женаты, — откликнулся отец Бруно.

— И брат мой жив.

— Хочется надеяться, — отозвался Эдвин. Все они широко разинули рты, когда он, издав дикий радостный вопль, высоко подпрыгнул и шлепнул по соломенной кровле, чтобы счастье ему не изменило. Мария! Известие об этом, несомненно, утолит ее боль, которая чувствуется у нее в глазах. Сегодня ночью, когда он будет сжимать ее в жарких объятиях, он все подробно ей объяснит.

— Для чего вы это сделали? — спросил он, чувствуя, как в глупой ухмылке широко расплываются его губы.

— Чтобы спасти тебя, само собой разумеется, — сказал отец Бруно. — Вы сами все делали так неумело.

Потом Эдвин объяснил ему все по порядку.

— Ты находишься здесь, ты выскользнул из их цепких рук, и теперь вправе воспользоваться своей свободой. Мы все вместе разработали этот план втроем, сегодня утром. Моей бедной девочке пришлось наверняка крепко стиснуть зубы, чтобы преодолеть дикую боль от этих повреждений.