Покоренная поцелуем

Его слова намекали на тот тяжкий опыт, на те жестокие лишения, через которые ему пришлось пройти. Все это она была в состоянии только вообразить. Его неожиданная осторожность пробила похожий на сон туман, который окутал все ее существо при первом, брошенном на этого человека, взгляде. Она не должна забывать ту угрозу, которую он представлял для них, и не кудахтать над ним, как курица-несушка, не воображать, что он желает ей успеха в ее борьбе с Гилбертом. Однако он мог бы пойти на это, принимая во внимание, какая судьба ожидает его, попади он в руки Гилберта. Его могли запереть где-нибудь и держать там, покуда он не умрет с голоду, либо вышвырнуть вон из Лэндуолда без средств к существованию, — такие последствия вполне реальны после предпринятых ею шагов по представлению его Хью.

— В таком случае пора идти, — сказала она. — Хью, господин Лэндуолдский нас ждет.

Тут она поняла, что голубые английские глаза могут выражать куда более острое отчаяние, чем перед угрозой голодной смерти.

* * *

Мария пошла впереди Ротгара. Она делала какие-то странные рывки и постоянно оборачивалась. Хотя его походка не была столь целеустремленной, как ему бы того хотелось, все же он, спотыкаясь, выдерживал ее темп, хотя вечно бдительный сэр Уолтер несколько раз врезался в него сзади. Он старался предотвратить столкновения с ней, и такое занятие по крайней мере отвлекало его от необходимости озираться вокруг, жадно поглощать взглядом то, что больше ему не принадлежало, и ему оставалось глядеть только на Марию.

Она была хрупким созданием с тонкой костью и, казалось, вся состояла из широких глаз и пышных волос. На ней, судя по всему, было одно из платьев его матери, которое, вероятно, заботливо хранилось в сундуке после ее смерти. Насколько мог судить Ротгар, Мария оставила его ширину без изменений, укоротив только длину. Но как он ни старался, как ни напрягал память, ему никак не удавалось представить свою мать в этом платье.

Он почувствовал, как его желудок протестует против того количества воды, которое он проглотил, как его свело резкой судорогой. Но он был только рад испытываемой боли. Она напоминала ему о его нынешнем положении: побежденный, сакский воин, беглый раб, слабый, словно только что появившийся на свет котенок. Рассудок его, казалось, настолько же ослаб, что и тело, в противном случае, он немедленно принялся бы за организацию нового побега, а не наблюдал бы за тем, как облегает сакское платье узкие норманнские бедра.

Она остановилась возле двери в его покои, как он и предполагал. Это была единственная отдельная комната во всем замке: с камином, широкими затянутыми кожами окнами с прекрасным видом на уходящие далеко вдаль земли Лэндуолда. Она по праву принадлежала владельцу поместья. Сэр Уолтер, следуя слишком близко за ним, подтолкнул его на пороге. Ротгар впервые увидел Хью, и возникшие у него две мысли заставили его лишиться дара речи.

Первая была достаточно простой: Мария командовала норманнскими рыцарями абсолютно безнаказанно, она осмеливалась противоречить этому негодяю Гилберту с такой властностью, которая редка у женщин. Он сразу оценил, какой властью здесь пользуется Мария, как только она подошла и стала рядом с сидящим мужчиной, единственным, кроме него самого, находившимся в комнате. Так вот он какой, этот Хью. Если отставить различия пола и физических габаритов, они были похожи друг на друга, словно две капли воды. Хью и Мария — это не господин и госпожа, нет, это брат и сестра.

Вторая оказалась более жестокой, а посему и труднее воспринимаемой. Наклонившись, Мария что-то шепнула ему на ухо, а затем своей нежной рукой повернула его голову, удерживая ее на одном месте, покуда Хью разглядывал Ротгара своими мутными, безжизненными глазами. Он широко раскрыл рот, но затем громадной рукой, непонятно почему, сильно сжал куклу из пшеничной соломы.

Поместье Лэндуолд: земля, замок, люди, которых он любил и за которых чуть не потерял жизнь ради их спасения и защиты, — все это теперь силой вырвано из его рук и передано какому-то безумцу.

Глава 2

— Стоило бы Данстэну ударить вас по голове мечом посильнее, вас могла бы ожидать такая же судьба.

Марии стало куда легче на душе после того, как она произнесла эти слова, тем более, что Ротгар в это время поднес руку к коротко остриженным волосам, к тому месту, где скрывалась его собственная рана.

— Значит, он не всегда был таким? Выражение лица бывшего владельца Лэндуолда стало иным. Презрение уступило место настороженной жалости. Теперь в его словах чувствовалась странная смесь любопытства с облегчением.

— Достаточно бросить на него один только взгляд, чтобы заметить все характерные черты истинного норманнского рыцаря, — сказала Мария, хотя сейчас ее хвастовство не имело того эффекта, который оно, несомненно, имело бы шесть месяцев назад.