Покоренная викингом

Она ушла, и некоторое время они молчали. Потом Гарт снова начал кричать, и Рианон, покраснев, сказала, что он проголодался. Она расстегнула рубашку и дала его маленькому требовательному ротику грудь. Он жадно стал сосать, причмокивая. Эрик засмеялся. Забыв о своих покрытых пылью дорожных одеждах, он улегся рядом с женой и почувствовал тепло и усталость, которые тихонько прокрадывались в него. Вот оно, подумал он. Мир и счастье, по крайней мере, видимость этого, то, к чему стоит стремиться. В нем поднялась буря чувств, желание защитить их от всех невзгод - и сына, и Рианон, страстно и нежно. Ничего не было прекраснее в жизни, чем вид его жены, укачивающей на руках ребенка.

Пока она кормила ребенка, он коснулся ее щеки.

- Тебе и вправду хотелось, чтобы я канул в пучину моря? Ты действительно молилась, чтобы меня настиг боевой топор?

Она не сводила глаз с сына.

- Ты не понимаешь, Эрик. Я не вполне сознавала, что говорила в тот момент.

- Это было так больно?

- Это было ужасно! - ответила она, а потом улыбнулась и обратила, наконец, свой взгляд на него. - Но это стоило того! О Эрик, он стоит... всего на свете! Всего!

Он вздохнул, всматриваясь в ее глаза. Он коснулся платиновых волос своего сына.

- Ты родила внука викинга из Вестфальдского дома, - напомнил он ей.

Она заглянула ему в глаза, а потом тихо улыбнулась. Кровь в нем закипела, и он напомнил себе, что должен контролировать свою чувственность, потому что еще слишком мало времени прошло со дня рождения его сына.

- Мне очень нравится твой отец, - ответила она на его заявление.

- Правда?

- Конечно.

Он улыбнулся, а потом взял ее руку и поцеловал ее.

Они долго неотрывно смотрели друг на друга, а потом Рианон спохватилась.

- Ой! Возьми его, Эрик, он почти спит и может срыгнуть.

Он взял ребенка, легко прислонив к плечу. Рианон застегнула рубашку и откинулась на постель, радуясь возвращению мужа и любуясь ребенком.

- Ты хорошо с этим справляешься, - проворчала она, он и правда хорошо управлялся с ребенком. Отважный воин с золотыми волосами, в малиновом плаще и с огромным мечом, казалось, совершенно свободно держал ребенка на своем плече.

- У меня множество племянников, - напомнил он ей, улыбаясь. И тогда ребенок срыгнул, а Рианон засмеялась, Эрик же в шутку обвинил своего сына в бунте, потому что он так непочтительно обошелся с его парадным облачением.

- Ох, Эрик! Я так за тебя боялась, - призналась Рианон, наблюдая за ним.

- Боялась?

- Что ты не вернешься, - сказала она и потупила взгляд, теребя одеяло. Она не может ему сейчас дать много. Она не осмелится. - Ну, видишь, ты вернулся, и твой отец, и твои братья, твоя мать так счастлива, и я так рада... - Ее голос сорвался. Эрик молчал.

- Эрик?

- Гарт уснул. Я позову Дарию, чтобы она взяла его.

Он шагнул к двери. Дариа была в коридоре, возбужденно обсуждая что-то с Брайаном. Посмотрев Эрику в глаза, тот понял, что пришло время рассказать Рианон, что ее вассал убит.

- Дариа, иди возьми нашего племянника, - сказал ей Брайан.

Эрик коротко кивнул головой брату. Дариа нахмурилась, но быстро схватила ребенка. Эрик вошел к себе в комнату, прикрыв дверь. Рианон уже сидела в кровати и посмотрела на него заботливым взглядом, нахмурив брови.

- Эрик, в чем дело?

Он не мог дольше тянуть, он не мог ни снять с себя ответственности, ни облегчить ее боли.

- Рауен убит, - сказал он прямо.

И увидел, как изменилось ее лицо, когда до нее дошел смысл его слов, увидел в глазах муку и слезы. Он продолжал отрывисто:

- Я поклялся защищать его, но потерпел неудачу. Я приказал похоронить его, отслужив заупокойную службу. Я не мог привезти его домой, обстоятельства не позволяют. Я... Мне очень жаль.

Он хотел прикоснуться к ней, но решил, что она не захочет этого. Она любила Рауена. Любила его с пылом юности, невинно, страстно и смеясь. Она не захочет, чтобы человек, разрушивший ее любовь, стал успокаивать ее теперь.

- Я очень сожалею, - повторил он. Потом неловко добавил:

- Я оставлю тебя. Если буду нужен, пошли за мной.

Он вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Он слышал тихие ее рыдания, потом поморщился и поспешил вниз по лестнице.

Он не был нужен ей, по крайней мере, так ему казалось. Часы долгого дня бежали, а она не посылала за ним. Он пообедал с семьей, когда стало смеркаться, а потом нашел себе прибежище у камина с рогом эля, пока не стемнело и не наступила ночь.

Никто не беспокоил его допоздна, а потом пришел его отец и сел с ним рядом, уставившись в огонь.

- Тебе нужно пойти к ней, - сказал он Эрику.

- Я ей не нужен, - просто ответил он. Олаф наклонился, всматриваясь в огонь.

- Однажды я вернулся из боя и был вынужден сказать твоей матери, что ее старинный друг - один из ирландских королей, за которого она могла выйти замуж, - и ее брат, оба пали в один день. И когда я сказал ей это, я оставил ее одну. Я оставил ее, чтобы она оплакивала их в одиночестве.

- Ну и что же ты хочешь от меня? - спросил его Эрик.

Олаф медленно улыбнулся.

- Я совершил ошибку. И я не хочу, чтобы ты делал ту же ошибку. Иди к своей жене. Поддержи ее. Облегчи ее боль, если сможешь.