Покоренные любовью (ЛП)

Мужчина посмотрел на свои руки, в которых зажал ручку.

— Он ничего не говорил?

— Он был без сознания. Но незадолго до кончины очнулся и стал спрашивать о вас.

— Обо мне? — он взглянул на нее. — Не о моих сестрах?

— Нет, он обо всем забыл. Он думал, что вы здесь, в Вулверстоне. Мне пришлось сказать ему, что вас здесь нет, — наконец, она посмотрела на него. — Он умер спокойно — если боль и была, то до того, как мы нашли его.

Ройс кивнул, не встречаясь с ней глазами.

— Спасибо, — спустя мгновение спросил. — Вы сообщили остальным?

Минерва знала, кого он имеет в виду — незаконнорожденных детей своего отца.

— Девушки в имениях, так что я отправила и письма вчера. Другие мужчины, кроме О’Локлина, находятся вне досягаемости. Я напишу им, как только огласят завещание, и вы можете подписать письма, — девушка посмотрела на него. — Или это можете сделать вы, если захотите.

— Нет, я буду вам благодарен, если это сделаете вы. Вы их знаете, а Хэндли — нет. Но с О’Локлином я свяжусь сам. Я не хочу, чтобы у меня неожиданно стали пропадать овцы.

Минерва встала.

— Но он не станет же это делать?

— Станет, если больше никак не сможет привлечь мое внимание. Я разберусь с ним.

— Очень хорошо. Если вам от меня больше ничего не нужно, то я начну планировать похороны. Как только прибудут ваши сестры, мы сможем без промедления приступить к их организации.

Ройс коротко кивнул.

— Как вам будет угодно.

Герцог услышал мягкий смешок, когда она направилась к двери. Когда девушка, наконец, ушла, он смог сосредоточиться на герцогстве и его управлении.

Следующие два часа Ройс провел, изучая списки и примечания к ним, которые он сделал. Затем писал письма; его уже тяготило отсутствие Хэндли.

Джефферс оказался неоценимым человеком, так как знал короткий путь к любой точке его владений; оказалось, в конце концов, что он все-таки нуждается в личном лакее. Через Джефферса он договорился встретиться с управляющими Вулверстона Фалуэллом и Келсо следующим утром; оба жили в Харботле, так что пришлось их вызвать.

После этого…после того как Джефферс ушел с одним из его посланий, Ройс обнаружил себя стоящим возле окна, смотрящим на Чевиотские горы и границу герцогства. Было видно ущелье, где протекала река, с растущими то тут, то там деревьями. Течение замедлялось возле стен замка и уходило к замковой мельнице; из окна кабинета была видна только ее крыша. Вытекая из мельницы, река превращалась в декоративный ручей с рядом прудов, а затем вливалась в большое искусственное озеро к югу от замка.

Ройс проследил за линией ручья, остановив свой взгляд на пруде возле северного крыла. Мысленно он продолжил путь, туда, где поток вливается в озеро, затем дальше…где в роще, в укрытии ив на берегу стоит ледник.

Какое- то время мужчина стоял, не думая ни о чем. Затем, приняв неизбежное, повернулся и пошел к двери. Выйдя, посмотрел на Джефферса.

— Я отправляюсь на прогулку. Если мисс Честертон спросит, скажите что мы встретимся за ужином.

— Да, ваша светлость.

Ройс развернулся и вышел. Ему нужно время, чтобы привыкнуть к этому обращению, но…все не должно быть так.

Вечер прошел тихо, хотя это ощущалось словно затишье перед бурей. После ужина, расположившись в библиотеке и наблюдая за тем, как вышивает Минерва, Ройс чувствовал, словно его давит замок.

Навестив тело отца, заметил, что он не сильно изменился. Несмотря на то, что он был уже в преклонном возрасте, все же легко было узнать человека, который изгнал своего сына шестнадцать лет назад, человека, от которого он унаследовал имя, титул и поместье, безжалостный нрав, и ничего более. Глядя сверху вниз на неживое лицо, которое осталось суровым и после смерти, Ройс задавался вопросом, насколько разными они были. Его отец был безжалостным деспотом; глубоко внутри, таким же был и он.

Устроившись в кресле перед камином, в котором ярко горел огонь, герцог сделал глоток прекрасного виски, которое ему налил Ретфорд, и сделал вид, что роскошная, но уютная обстановка позволила ему расслабиться.

Даже если бы внутри он и не ощущал бурю, то нахождение в одной комнате вместе с его кастеляном, не позволило бы ему расслабиться.

Казалось, что его глаза не способны были не наблюдать за ней; его взгляд снова и снова останавливался на том, как она держала вышивку, на золотистых волосах, на которых играли блики огня, на ее розовых щеках. Ройс в который раз удивлялся, что он не привлекает ее, не занимает ее мысли, тогда, как он сам был зациклен на ней. Это было странно и неудобно.

Высокомерные мысли пришли к нему в голову, но в его случае являлись не более, чем правдой. Большинство дам находили его привлекательным; обычно он останавливал свой выбор на тех, кто предлагал ему себя, манил пальцем, и эта дама была его, правда, ни одна не интересовала его долго.

Ройс хотел, чтобы его кастелян желала его, и это удивило его. Однако ее равнодушие мешало ему. Он никогда не охотился на женщин и не соблазнял их в своей жизни, и не намерен был это делать и сейчас.