Покоряя Эверест

В чисто технических вопросах мнение мистера Янга более авторитетно и в то же время сохраняет индивидуальный подход. Опыт альпинистов в чистом ремесле скалолазания был кристаллизован до такой степени, что его авторитет не вызывает сомнений во многих важных вопросах. Опытный альпинист, хоть и будет благодарен за четкое изложение многого из того, что прежде не говорилось, по большей части согласится с автором, но данное руководство все равно будет ему интересно. И он может с пользой задать себе такой вопрос: сколько альпинистов из числа моих знакомых садятся (если для этого есть место), чтобы поднять человека снизу? И кому из них хватает компетентности использовать крепления верным образом, так тщательно разъясненным в книге? Глава «Ледовое ремесло», в частности, встретит общее одобрение в вопросах использования кошек[47], манеры делать ступени, правильного способа их вырубания, не считая многого другого. Но, помимо почти неоспоримой базы, большую роль играет индивидуальная оценка. Мнения расходятся, например, относительно правильного использования веревки на льду. Мистер Янг совершенно четко устанавливает в качестве общего правила, что острие ледоруба не следует использовать в качестве страховки на твердом льду, и утверждает, что веревку нужно держать в руке. Он отвергает теорию, что соскальзывание на льду можно предотвратить только с помощью ледоруба, и рассуждает, что, вероятно, альпинист, твердо удерживающий баланс на ходу, может погасить скольжение усилием руки. Поскольку реальный случай в этом плане не описан, было бы интересно узнать опыт мистера Янга и любого альпиниста, которому удалось предотвратить скольжение на льду. Только путем детального рассмотрения таких моментов мы можем прийти к безопасной тактике скалолазания.

Самый смелый раздел этой главы посвящен работе с ледниками. Несомненно, он соответствующе дерзок и на практике. Если на других фрагментах интерес читателя, возможно, слегка охладевал из-за налагаемых ограничений, то воодушевление этого раздела подогревает его в самый нужный момент. Благоприятствующие обстоятельства подталкивают его вперед, в хитросплетения разрушенного ледника, в окружение из «самых влажных, самых синих и самых отвратительных на вид сераков[48]… Я не знаю более радостного и чистого волнения, чем когда с прочным ледорубом, острыми кошками и надежным другом вступаешь на хрустящую пружину подвижного льда, чтобы прочувствовать битву с белыми, голубыми и серебряными гигантами ледникового обвала. И ни один звук не будоражил меня сильней, чем резкий и четкий стук ледоруба и перезвон отлетающих от него и падающих вниз, в глубокую расселину[49], ледяных осколков. И вновь – нет более незамутненного ликования, чем когда оглянешься назад, – через сверкающий лабиринт из бирюзовых и серых скал, сапфировых провалов, резных пиков и сияющих арок, наслоений и контрфорсов[50], – чтобы увидеть тонкую размытую голубую змейку из следов-ступеней, окаймленных крошечными мерцающими призмами подсвеченной солнцем ледяной пыли – парящей, ныряющей, кружащей в своем рискованном абсурдном приключении. Несомненно, эта цепочка следов – связующая нить, ведущая к счастливейшей человеческой цели, знак триумфальной победы личности в сердце дичайшего и прекраснейшего из сражений между безмолвными армиями природы»[51]. Счастливая человеческая цель, конечно, может иметь несчастный конец. Но почему это должно быть именно так? Мы можем различать и оценивать опасности. Они не бесчисленны. Мы можем избежать вреда от тех, с которыми уже знакомы.