Покоряясь тебе (СИ)

— Извини, что заставила тебя волноваться, но Адам, если ты и дальше будешь относиться ко мне как к безвольному существу, ничего не выйдет, — тихо бормочу я, и мой взгляд смягчается.

Он разводит руками и невесело усмехается.

— Это то, о чем я предупреждал тебя. Ты уже начинаешь это понимать.

Я едва не стону от беспомощности: вот же упертое существо! Уже открываю рот, чтобы возмутится, как замечаю, что у нас есть зрители. Кучка особо любопытных девчонок делает вид, что болтает возле входа в общежитие, но при этом каждая по очереди бросает косяки в нашу сторону.

— Давай поднимемся наверх и там продолжим разговор, — примирительным голосом предлагаю я, и мои внутренности невольно сжимаются при мысли, что Адам увидит место, в котором я живу.

Адам кивает, соглашаясь, и следует за мной, когда я направляюсь к двери и достаю свою студенческую карту. При нашем приближении наши зрительницы оживляются, старательно изображая увлекательную беседу, но некоторые так и пожирают глазами Адама.

Это раздражает. Я понимаю, что Адам привлекателен для женщин и даже невольно притягивает их взгляды, но внезапно, когда эти первокурсницы таращатся на него, меня одолевает жуткая ревность и чувство собственности.

Руки прочь от моего мужчины!

В тишине мы поднимаемся на мой этаж, и когда я открываю дверь в комнату, мои руки немного дрожат. Я волнуюсь больше, чем мне бы того хотелось. Это как пустить его еще глубже в свою жизнь, хотя и так кажется, что он заполнил собой каждый уголок моего сознания и души.

Я вхожу первой, молясь о том, чтобы нигде не валялись грязные вещи Лорен, которая часто бывает небрежной в этих делах. Быстро окидываю комнату взглядом, и с облегчением выдыхаю, когда не обнаруживаю нигде особого беспорядка.

Адам останавливается посреди круглого коврика и неторопливо оглядывается. Я прикусываю губу, с интересом наблюдая за ним — догадается ли, какая именно из кроватей моя?

Кровать Лорен у левой стены, над ней висят плакаты ее любимых рок-групп и пара фотографий со второго года обучения. Эмми спит посередине: ее кровать покрыта ярко-салатовым покрывалом — подарок ее бабушки, от которого она никак не решиться избавиться, хоть у него и противный цвет. Моя кровать на правой стороне, у окна. Над ней висит большой черно-белый плакат Одри Хепберн из фильма «Завтрак у Тиффани», и пара университетских вымпелов.

К ней и подходит Адам.

— Почему у тебя нет фотографий?

Он оглядывается в поисках моих личных фото, но их нигде нет. Я едва сдерживаюсь, чтобы не ляпнуть, что у него-то их точно хватает, но вовремя прикусываю язык и только пожимаю плечами.

Еще одна общая черта между нами — в его квартире я так же не видела каких-либо личных фото. Не его точно.

— Когда ты в последний раз виделся с доктором Берком? — спрашиваю я, потому что мне кажется, что этот тип опять что-то ему насоветовал.

— Вчера. — Адам трет левую бровь и делает вид, что его сильно волнует вид из окна.

— Так что он думает о ходе твоего лечения? — Я обхватываю себя руками, пытаясь унять бешено бьющееся сердце.

— Он считает, что мне стоит лечь в клинику на какое-то время. — Адам, наконец, смотрит на меня, и я поражаюсь, насколько неуверенным он выглядит.

— Лечь в клинику? — сдавленно пищу я, быстро моргая. — Но почему? Разве все так серьезно? Я имею в виду, ты не кажешься… — я обрываю бормотание, испугавшись произнести слово «сумасшедшим».

— Доктор Берк полагает, что это имеет веские основания, — сухо роняет Адам и замолкает.

Мне кажется, что я хочу сделать больно доктору Берку. Сама мысль о том, что Адама замкнут в палате, приводит меня в ужас.

Я просто хочу защитить его! Это на уровне инстинкта, я даже не знаю, как объяснить это стойкое желание уберечь его от той темной тучи, что сгустилась над ним. Я хочу сделать что-то, что угодно, что способно помочь ему.

Если бы я могла вернуться в прошлое, в то время, когда произошел тот надлом в его личности и исправить это. Я бы отдала что угодно за такую возможность.

Адам был далек от идеала. Часто с ним бывало сложно, порой просто невыносимо, но я любила его со всем его багажом странностей и противоречий.

Я видела, что в последнее время он был сам не свой. Никогда прежне он не казался таким потерянным, таким неуверенным в себе. Я не была дипломированным психотерапевтом и возможно — скорее всего — доктор Берк осудил бы мои действия, но я хотела помочь Адаму так, как было в моих силах.

— Что ты делаешь?

Адам настороженно прищурился, когда я стянула свитер через голову, а следом майку, оставшись в спортивном лифчике. Сняв со спинки стула свой легкий шарф, протянула ему.

— Ты не можешь контролировать меня двадцать четыре часа в сутки, не всегда можешь знать, где я и что со мной. Но когда мы вдвоем, за запертыми дверьми комнаты, я полностью под твоим контролем. — Я прямо смотрела на Адама, давая понять, что значат мои слова. — Я доверяю тебе. — Я выставила руки вперед, сложив запястья вместе.