Покорить Одиссея

— Привет! Чай, кофе? — Она затушила сигарету, смяв окурок в пепельнице, и шире открыла окно.

— Воды, — ответил Ричард, оставляя чемодан у стены.

— Лазанья у меня вышла прекрасная, я полдня ее готовила!

— Ты явилась незадолго до меня, — рассмеялся он, глядя на ее мокрый дождевик на вешалке.

— Ай, ну что ты с порога и сразу к упрекам. Проходи, пожалуйста.

Лазанья на вкус оказалась отвратная, тягучая и кислая, зато удалось обсудить предстоящие раскопки. В конце беседы Ричард поджал губы и посмотрел исподлобья, напомнив, что припас напоследок более серьезную тему.

— Точно! Ты же хотел мне что-то рассказать.

— Гхм-гхм… Ты просила узнать, как твоему брату живется в тюрьме. В общем, боюсь, что если так дальше пойдет, то жить ему недолго осталось.

Лиза выплюнула последний кусок лазаньи обратно на тарелку и отхлебнула воды из стакана.

— Его прессуют?

— Довольно основательно. То ли личные счеты, то ли все еще надеются сломать.

— Черт.

Лиза облокотилась о стол и спрятала лицо в ладонях.

— А можно что-нибудь сделать?

Ричард неопределенно покачал головой, словно продумывал возможные пути в лабиринте мозга.

— Там есть один человек в МИДе, через которого я когда-то вышел на руководство ФСБ. Помнишь, та группа, которая тебя от Ромео доставала?

— Ну и?

— Этот дипломат довольно адекватный, без грязной истории, взяток не берет. Он несколько раз интересовался, можно ли смягчить условия наказания для твоего брата. Но учитывая, что наш дипломат неподкупный, я не представляю, чем его можно подтолкнуть к более активным действиям.

— С ним можно связаться?

— Он как раз в Лондоне, в посольстве, эти два дня. Поговаривают, что твоего отца могут в течение года экстрадировать в Россию, если стороны договорятся.

— А как зовут дипломата?

— Валентин Прохоров.

В сознание будто молния ударила. От неожиданности Лиза снова схватила стакан и тут же со стуком опустила на тяжелую деревянную столешницу, выкрашенную в белый цвет.

— Ричард. А ты можешь мне устроить встречу с ним?

— Думаю, да. У тебя есть, с чем идти?

— Кажется, есть.

— Так и знал, что ты что-нибудь да вытащишь из секретных архивов! — Ричард даже руками плеснул, довольный.

— Ты же сам говорил, что если зацепить достаточно нитей, то они обязательно сойдутся в клубок.

— Я такое говорил?

— Да. И только что ты мне принес недостающую нить.

Следующим утром, в десять тридцать, Лиса шла по тротуару, прогуливаясь вдоль тихой лондонской улицы в районе Кенсингтон. Она была в длинном плаще-дождевике и на высоких каблуках. На глазах солнечные очки — защита от непрекращающейся мороси. Волосы завязаны в хвост, руки в карманах плаща. Телефон завибрировал, и у тротуара притормозила черная BMW. Задняя дверь открылась, и из обдавшего ее теплом салона раздался вежливый голос:

— Добрый день, Лиза.

Она села внутрь, и автомобиль тронулся с места. Пассажирскую зону от водителя отделяла тонированная панель, бежевое кожаное сиденье тут же собрало дождевые капли с плаща, а Лиза старалась не кусать губы, чтобы не выдать, насколько нервничает сейчас. Прохоров показался ей надежным человеком. Взгляд темный, прямой и умный, улыбка мягкая. От него разило спокойной силой. Лиза уже была ему обязана в прошлом, как оказалось, поэтому просить снова было довольно неуютно. Но на этот раз у нее было что предложить взамен — призрачную надежду. А это больше, чем ничего.

— Здравствуйте, Валентин Геннадьевич. Спасибо, что согласились встретиться. Можно сразу к делу?

— Конечно, даже нужно. У нас есть, — он посмотрел на наручные часы, — десять минут. Максимум двенадцать. У меня самолет.

— Мой брат, Стас, в тюрьме. Помогите ему, пожалуйста.

— Стас Архипов, как же. Храбрый мальчик. Я еще с августа пытался его вытащить на поселение или под домашний арест. Пока не вышло, но я все равно буду пытаться, обещаю. Если вашего отца все-таки вернут в Россию, думаю, Стаса в любом случае выпустят. Если Юрий правильно себя поведет, конечно.

— Если, если… этого недостаточно. Мне стало известно, что у брата проблемы в тюрьме с начальством. Он ведь может вообще не выйти, вы об этом не думали?

Прохоров почесал нахмуренный лоб ухоженными пальцами, а потом побарабанил по оконной раме.

— Обещаю проверить. Если это правда, то…

— Послушайте, Валентин Геннадьевич. Дело вот в чем. У моего отца есть волшебный ларчик, в котором известный вам Ираклий Василевский просто-таки захлебнется. Но отец придерживает компромат, не обнародует. Сначала я думала, что это вроде братской клятвы, но теперь считаю, что отец выжидает… Понимаете? Он через Ираклия хочет добраться до кого-то другого. Возможно, до того, кто его под суд подвел изначально. Понимаете?!

— Понимаю и слушаю внимательно.