Покоритель Африки

— Бобби, твоя преданность меня очень трогает, и я знаю, что ничем ее не заслужила. Прости, но мне нечего предложить тебе взамен. Сердцу не прикажешь. Я только надеюсь — искренне надеюсь, что ты полюбишь кого-то, кто ответит тебе взаимностью. Ты даже не представляешь, как я мечтаю, чтобы ты был счастлив.

Боулджер невозмутимо отстранился. Он не поддастся, хотя ангельский голос девушки тронул его до глубины души.

— Сейчас речь не о моем счастье, — сказал он. — Когда Алек Маккензи вернулся, я, кажется, понял, почему ты оставалась равнодушна ко всем моим предложениям.

Он чуть помолчал и беспокойно откашлялся.

— Не понимаю, зачем ты все это говоришь, — прошептала Люси.

— Я попытался отступить в сторону. Ты всегда боготворила силу, и, видимо, Маккензи казался тебе неподражаемым. В сравнении с ним я мало что мог Тебе предложить, но вопреки всему надеялся, что ты его не любишь.

— И что же?

— Если бы не это письмо в газете, я больше никогда не отважился бы с тобой заговорить. Однако оно все меняет.

Бобби снова замолчал. Он пытался сохранять напускное хладнокровие, но сердце колотилось как бешеное. Он правда всем сердцем любил Люси и считал, что просто выполняет свой долг.

— Я снова прошу тебя стать моей женой.

— Не понимаю, к чему ты клонишь, — медленно проговорила девушка.

— Теперь ты не можешь выйти за Алека Маккензи.

Люси вздернула голову и сильно побледнела.

— У тебя нет права так со мной разговаривать. Ты злоупотребляешь моей добротой.

— А по-моему, право у меня есть. Я единственный мужчина среди твоих родственников и к тому же люблю тебя.

Леди Келси хотела что-то сказать, и Люси обернулась к тетке.

— Мне кажется, Люси, тебе стоит его послушать. Я ведь уже старая, скоро ты останешься совсем одна.

Ее неприкрытая доброта отрезвила обоих, и разговор пошел спокойнее.

— Люси, я очень постараюсь стать тебе хорошим мужем, — искренне пообещал Бобби. — Я не требую любви, просто позволь мне быть с тобой рядом.

— Могу только повторить: я очень благодарна тебе, Бобби, но замуж за тебя не выйду — ни сейчас, ни потом.

Боулджер помрачнел и умолк.

— И ты продолжишь знаться с Алеком Маккензи? — наконец спросил он.

— Ты не имеешь права задавать такие вопросы!

— Спроси про это письмо любого непредвзятого человека — увидишь, он скажет то же, что и я. Этот человек виновен в чудовищном преступлении — тут нет и тени сомнения.

— Обвинения меня не волнуют, — заявила Люси. — Я знаю, что он не способен на такую низость.

— Боже правый, ты что, забыла: он же убил твоего родного брата! — гневно воскликнул Боулджер. — На него вся страна ополчилась, а тебе все равно?!

— Бобби, как у тебя только язык поворачивается? — простонала девушка, пораженная до глубины души. — Как можно быть таким жестоким?

Он подошел к ней вплотную и возмущенно затараторил, швыряя гневные слова в лицо девушке:

— Если Джордж тебе правда небезразличен, ты захочешь покарать его убийцу. И уж по меньшей мере ты не можешь и дальше быть ему… — он прочел в ее глазах боль и сдержался, — …быть ему близким другом. Если бы не ты, Джордж вообще не поехал бы в Африку, и самое меньшее, что ты можешь сейчас сделать, — это хотя бы поинтересоваться обстоятельствами его гибели.

Люси закрыла лицо руками, словно спасаясь от чего-то совершенно отвратительного.

— Зачем ты меня мучаешь? — жалобно воскликнула она. — Говорю же, Алек невиновен!

— Маккензи не желает ни с кем объясняться. Я тщетно пытался хоть что-то из него вытянуть и вышел из себя. Возможно, если ты потребуешь ответа, он признается.

— Я не могу.

— Почему?

— Странно, что он так упорно хранит молчание, — заметила леди Келси. — Если ему нечего стыдиться, то нечего и скрывать.

— И ты тоже веришь этому письму? — спросила Люси.

— Я не знаю, чему верить. Ситуация исключительная. Дик говорит, что ничего не знает. Но если мистер Маккензи невиновен, то почему сам не скажет?

— Алек знает, что я ему верю, — сказала Люси, — верю и горжусь этим. Неужели я буду теперь оскорблять его расспросами?

— Ты боишься, что ему нечего ответить? — спросил Боулджер.

— Да нет же.

— Тогда попробуй спросить. В конце концов, уж это-то в память о Джордже можно сделать. Попробуй.

— Но неужели ты не понимаешь, что раз он молчит, на то есть веские причины? — воскликнула она в растерянности. — Откуда мне знать, может быть, есть обстоятельства, которые важнее, чем гибель Джорджа…

— Она так мало для тебя значит?

Люси отвернулась и разрыдалась. Ее затравили как зверя. Казалось, от назойливых вопросов не будет спасения.

— Я должна и дальше верить в него, — всхлипнула девушка.

— Ты слишком расстроена, чтобы об этом судить.

— Я верю ему безоговорочно, всей душой.

— Тогда тем более не будет вреда, если ты спросишь. У него нет причин не доверять тебе.

— Ну почему ты не оставишь меня в покое? — взмолилась она.

— Люси, я думаю, это крайне неразумно, — сказала леди Келси. — Он же знает, что ты ему друг и не станешь спрашивать зря.