Покоритель джунглей

Сердар велел ему немедленно разбудить принца и Барнетта с Барбассоном, ибо положение было настолько серьезно, что надо было срочно созывать совет.

Нана-Сахиб уже встал и предупредил, что готов принять своих друзей.

— Так, кажется, есть новости, — промолвил он, держа в руке свою вечную трубку. На лице его было написано выражение смирения и покорности судьбе, не покидавшее его с тех пор, как он оказался в изгнании.

— Да, принц, — ответил Сердар, — сложившиеся обстоятельства крайне серьезны, нам необходимо договориться и выработать план действий и защиты, распределив между собой роли и обязанности. Подождем, пока не придут двое наших друзей.

В эту минуту Барнетт и Барбассон вбежали к принцу с растерянным видом, вооруженные до зубов.

— Что случилось? — спросил Барбассон. — На нас напали?

Сердар, догадавшись об уловке юного слуги, не смог сдержать улыбку, несмотря на мрачное настроение. Сами, в обязанности которого входило ежедневно будить неразлучных друзей, знал, каких трудов стоило заставить их вылезти из гамаков: каждое утро они осыпали его тумаками и затрещинами. Бравый метис не обращал на это внимания, лишь бы достичь своей цели. Заметьте, что адмирал и генерал накануне обычно сами назначали час своего пробуждения, если только была не их очередь нести караул. Но Сами, видя, что хозяин спешит, решил сократить обычный церемониал, включая и тумаки, поэтому он ворвался в грот Ореста и Пилада и закричал:

— Тревога! Тревога! На Нухурмур напали!

В мгновение ока оба были на ногах.

— Простите ему эту шалость, — сказал Сердар Бобу и Барбассону, которые не знали, смеяться им или сердиться. — Сами, кстати, обманул вас лишь отчасти, ибо вы будете присутствовать на военном совете, а они обычно бывают накануне сражения.

Серьезность этих слов, словно по волшебству, успокоила Барнетта и Барбассона. Они поставили карабины и сели рядом с друзьями на диван.

По приглашению принца, который вел совет, Сердар взял слово и изложил, ничего не упуская, все факты, уже известные читателю.

Он рассказал о письме сестры, о ее предстоящем приезде вместе со всей семьей, о прощении, которого для него добились, объяснился, не поднимая, однако, завесу тайны, по поводу трагического события, разбившего его жизнь. Он сказал о том, что волею провидения и случая доказательства его невиновности находятся почти в его руках, в самой Индии, что благодаря помощи друзей он надеялся завладеть ими, несмотря на все трудности. Он сказал, что мечтал — разумеется, с согласия своих великодушных друзей — покинуть на время пещеры Нухурмура вместе с двумя из них, чтобы добыть эти бумаги и принести их сестре в тот момент, когда она ступит на землю Индии. Для него это было бы самым большим счастьем, о котором только может мечтать человек. Задумал он этот план, когда в Нухурмуре все было спокойно. Англичане считали, что принц и его соратники — в Тибете, и поиски их были практически прекращены. Но с тех пор произошло одно событие, и его честь приказывает ему все забыть и отказаться от столь дорогой ему мечты.

Голос Сердара задрожал от волнения, но он твердо продолжал:

— Я отказался от этого плана или, точнее, отложил его до лучших времен. Мне было бы слишком тяжело думать, что для меня все кончено, хотя положение изменилось. Горы будут прочесывать и туги, и отряд английской армии, не говоря уже о многочисленных проходимцах, настоящих подонках, привлеченных наградой, обещанной за нашу поимку. Возможно, очень скоро на наш след нападут, и мы вынуждены будем запереться в пещерах, выдерживать осаду, сражаться. И все это из-за неосторожности моих родных, которые, обратившись за моим помилованием к королеве, сказали, что я остался в Индии. Это немедленно навело наших врагов на мысль, что мы можем скрываться только в этих уединенных горах, поскольку за полгода обнаружить наши следы в другом месте не удалось.

Отвечать за ошибку моих родных должен я один, и если я заговорил о ней, то лишь потому, что знаю, к чему меня обязывают долг и необходимость сдержать данное слово. Мы все поклялись защищать принца до последней капли крови, и все мы, я уверен, готовы сдержать нашу клятву.

— Да, да! — воскликнули Барбассон и Барнетт, протягивая руки к Нана-Сахибу. — Клянемся защищать его от англичан! Мы скорее погибнем под развалинами Нухурмура, чем позволим им захватить его.

Странное дело! Ни Нариндра, ни Рама не приняли участия в происходящем. Сердар не обратил на это внимания, но слегка нахмуренные брови принца свидетельствовали о том, что поведение обоих индусов не прошло для него незамеченным.

— Благодарю вас, друзья мои, — ответил Нана-Сахиб, с горячностью пожимая протянутые ему руки. — Я не ждал ничего другого от великодушных сердец, которые одни только остались мне верны.

Когда волнение несколько улеглось, Сердар продолжал: