Покоритель зари, или Плавание на край света

– Ваше величество, – проговорил Ринельф, – разрешите мне сказать. Среди матросов нет ни одного, которого прину­дили к плаванию. Мы все пошли добровольно. Но среди нас есть такие, которые с жадностью поглядывают на этот стол и мечтают о королевских трапезах. А не они ли в день на­шего отплытия кричали о будущих подвигах и клялись, что не вернутся до тех пор, пока не увидят Край Света? Там, в Кэр-Паравеле, осталось немало людей, готовых отдать все, лишь бы попасть к нам на борт. Помню, место на нашем корабле считалось почетнее рыцарского звания. Не знаю, понимаете ли вы, что я хочу сказать. А сказать я хочу, что между нами и несчастными охлотопами не будет никакой разницы, если мы вернемся в Нарнию и объявим, что побоялись плыть до Края Света.

Некоторые матросы поддержали его, но остальные сказа­ли, что с них хватят.

– М-да… – прошептал Эдмунд Каспиану. – Что будем де­лать, если половина команды откажется?

– Подожди, – прошептал Каспиан ему в ответ. – У меня есть один козырь.

– Рип, ты хочешь что-то сказать? – шепотом спросила Люси.

– Нет, ваше величество, – ответил Рипичип так громко, что многие услышали. – Да и что мне говорить? У меня все идет как надо. До сих пор я плыл на корабле, а если он по­вернет назад, поплыву на своей лодке. Если, она утонет, я поплыву просто так, сам по себе. А не смогу больше плыть, не увижу страны Аслана – утону носом к восходящему сол­нцу, и во главе говорящих мышей станет Пичичик.

– Слыхали?! – воскликнул матрос. – И я готов сделать то же самое, разве что лодка меня не выдержит! – И тихо до­бавил: – Чтобы какая-то мышь переплюнула человека… Да ни за что!

Тогда вскочил Каспиан.

– Друзья! – сказал он. – Мне кажется, вы не совсем поня­ли, чего мы хотим. Вы говорите так, словно мы, подобно нищим, просим вас из милости остаться на корабле. Мы не просим ни о чем. Мои августейшие друзья, их родственник Юстэс, славный рыцарь Рипичип, лорд Дриниан и я, ваш король, отправляемся на Край Света. Из тех, кто захочет продолжить с нами плавание, мы отберем достойнейших. Не думаю, что всякий подойдет. Словом, я повелеваю лорду Дриниану и боцману Ринсу тщательно отобрать самых от­важных, самых благородных, самых верных и примерных. Список будет передан мне, я просмотрю его и одобрю. – Он помолчал и продолжал: – Клянусь Львиной Гривой! Неуже­ли вы думаете, что где-нибудь еще можно снискать такую славу? Каждый, кто отправится с нами, получит титул По­корителя Зари и передаст его своим потомкам. А когда мы вернемся в Кэр-Паравел, ему дадут столько золота и земли, чтобы быть богатым до самой смерти. Теперь идите. Через полчаса лорд Дриниан принесет мне список.

Воцарилась тишина. Матросы отвесили королю поклон, разошлись по двое, по трое и тут же принялись обсуждать королевскую речь.

– Теперь займемся лордом Рупом, – сказал Каспиан. Но, обернувшись к столу, увидел, что тот уже здесь. Руп подошел незаметно и сидел теперь рядом с лордом Аргозом.

Дочь Раманду стояла рядом с ним, а сам Раманду – позади, возложив обе руки на седую голову несчастного. Даже при свете дня было заметно, что из рук старика струится сереб­ристый свет. На изможденном лице лорда Рупа появилась улыбка. Он протянул одну руку к Люси, другую – к Каспи­ану, словно хотел им что-то сказать. Потом его лицо озари­лось радостью, с губ слетел глубокий вздох, голова накло­нилась вперед и он уснул.

– Бедный Руп, – сказала Люси. – Как я рада за него. На­верное, он очень много мучился.

– Лучше об этом не вспоминать, – сказал Юстэс.

Тем временем речь Каспиана (возможно, не без помощи волшебства, царившего на острове) оказала на команду как раз то воздействие, на какое он рассчитывал. Почти все матросы, роптавшие прежде, теперь думали только о том, как бы остаться на корабле. Всякий раз, когда еще один матрос говорил, что хочет плыть дальше, те, кто пока не решился, чувствовали себя все неудобнее и хуже. Словом, не прошло и получаса, как за Дринианом и Ринсом ходили по пятам матросы и подлизывались к ним (так это называ­лось, когда я еще учился), чтобы их внесли в список. Скоро из всей команды осталось лишь три человека, которые упорно не хотели плыть дальше и изо всех сил старались переубедить прочих. А еще немного погодя остался всего один человек, да и он, в конце концов, испугался, как бы его не покинули на острове одного, и переменил решение.