Покорители студеных морей (Главы 16-27)

1 Тяжелые потеси; потесь - большое еловое весло на барках, около 20 метров длины, с широкой лопастью; заменяет руль. Иногда их бывает два: с кормы и с носа.

Острые глаза Жареного еще издали различили среди рыбачьих русских судов кургузый корпус немецкого корабля. Развернувшись, карбасы Федора Жареного вошли в Россонь и, найдя место потише, стали на якоря.

Не теряя ни минуты, Жареный велел спустить на воду лодку; кликнув толмача и двух гребцов, он уселся за руль и поспешил к ганзейскому кораблю.

Несколько хороших взмахов веслами, и лодка стукнулась о толстые доски обшивки. Почти в тот же миг откуда-то изнутри раздался крикливый голос.

- Ругается кормщик, почему-де мы судно ломаем, - сказал толмач, обернувшись к Жареному.

- Брань на вороту не виснет, - ответил купец. - Пусть бранится, лишь бы для дела сговорчив был.

Купец с толмачом влезли по скобяной лестнице на палубу "Быстрого оленя" и столкнулись с полным, круглолицым моряком.

Новгородцы вежливо поклонились.

- Из лучших торговых людей, новгородский купец, - представил Аристарх Жареного.

Толстяк не замедлил поклониться в ответ.

- Господину купцу нужен хозяин, - говорил Аристарх.

- Я хозяин этого судна, - ткнув себя в грудь, с достоинством изрек мореход. - Я Ганс Штуб! Чем могу служить господину купцу?

- Скажи ему, Аристарх, - медленно говорил Жареный, - купец-де хочет отвезти свой товар в Любек. Товар у него - чистый воск, а другого товару нет.

- Хозяин спрашивает, - переводил Аристарх, - сколько пудов воску хочет везти уважаемый купец?

- Сто капей у меня воску, а в капи двенадцать пудов новгородских, а ливонских восемь.

- О-о!.. - высокомерно сказал хозяин. - Это для меня небольшое дело. Мое судно берет груза много больше. У меня в трюме было шесть тысяч новгородских пудов соли, - хвастливо продолжал он, - а судно не было загружено.

- А далече он соль возил? - заинтересовался Федор Жареный.

- В Новгород вез, - откликнулся разговорчивый немец, - да новгородцы наших ганзейцев обидели. Только подумать, соль на вес продавать заставляют, вино полными бочками, а сукно - на обмер. Это несправедливое, нехорошее требование, как никогда раньше.

- Довольно вам на наших хребтах ехать, - рассердился Жареный. - Раньше-то вы на ласт' пятнадцать мешков с солью давали, а теперь двенадцать... Кто кого обидел?

- Перестань ты, ради бога, Федор Тимофеевич! Зачем немца тревожить?

- А ты не переводи, я в сердцах.

- Другие купцы, - помолчав, снова заговорил немец, - у Котлина тайно свой товар русским продали. Пфуй, как нехорошо. Я честный человек, я выгрузил соль в здешнем складе.

- Много ли товаров в сей год до Великого Новгорода не дошло, по пути застряло?

Ганзейский купец поднял глаза, словно призывая небо в свидетели.

- Склады в Ревеле и Риге забиты разными товарами. Две сотни судов, ежели не больше, повернули обратно. Я честный человек, я прямо скажу: для нас, купцов, это убыточно, это плохая торговля, - замотал он головой.

- Спроси, Аристарх, что он за провоз моего воска в Любек возьмет, перешел к делу Жареный.

Немец помолчал, почесал за ухом, посмотрел за борт на шумевшую под коргом воду.

- Я честный человек, - начал он, - я буду доволен, если мне заплатят четвертую часть от цены за весь воск. Возить

1 Ласт - единица веса, около 120 пудов. Заимствована у голландцев.

русский воск в такое время - опасная коммерция. Я честный человек, пусть мне поверит господин купец...

Ганзеец думал, что русский станет торговаться, и приготовился тут же сделать скидку, но, к его удивлению, Жареный согласился:

- Ну и гусь! С живого норовит шкуру снять. Пусть так, плачу. Переводи, Аристарх. А коли за провоз берет дорого, пусть хорошее жилье мне и моим людям даст. Пусть напрасно не стоит, а, погрузивши воск, в море немедля уходит.

Услышав, что новгородец согласен, хозяин оживился.

- Да, да, я честный человек, - затараторил он, - я дам хорошее жилье русским, пусть господин купец не беспокоится, а идти в море одному опасно море кишит разбойниками. Лучше подождать другие попутные суда.

- Скажи хозяину, мои люди все хорошо вооружены и отобьют любых разбойников. Пусть он не боится.

- О-о-о, э-э-э!.. - на все лады долго повторял ганзейский купец, размышляя, как ему быть.

Наконец он решился: высокая плата за провоз перетянула.

- Хорошо, - сказал он. - Я честный человек. Я согласен выйти один в море: я знаю, новгородцы - смелые люди.

- Хорошо, очень хорошо! - повторял Федор Жареный, возвращаясь к своим судам и потирая от радости руки. - Теперь горбатому нас не достать. Погрузим воск - и в море.

Новгородцы перетаскали воск на ганзейское судно и прилегли отдохнуть. Жареному немец уступил часть своей каюты.

Выйдя на палубу, Ганс Штуб посмотрел на ветер, на воду, вызвал матросов и хотел было поднимать якорь и уходить в море, как вдруг большая рыбацкая лодка подошла к борту. На палубу поднялся человек в черном плаще с крестом, из-под которого торчал конец сабли. Он подошел к Гансу Штубу вплотную и, дохнув на него густым хмелем, негромко сказал:

- Где хозяин?