Покорная для Короля Нагов (СИ)

Одна сменяла другую, не успев прийти в себя, как он снова входил, прокусывая и разрывая плоть.

Доставляя огромное удовольствие зверю поквитаться за все…

С ними. С ней.

С НЕЙ!!!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Эйрин распахнула глаза и потянулась, разминая затекшие мышцы. Было тепло, как в комнате, так и на душе.

Чувство эйфории, которое поселилось внутри было легким и воздушным. Несравненным.

Как будто все плохое ушло, позабылось.

Хотелось вскочить с кровати, распахнуть окно, вдохнуть свежего воздуха и танцевать.

— Эйрин, деточка, как ты себя чувствуешь? Зачем же ты встала?

— Я хочу открыть окно.

И не дожидаясь, пока это сделает кормилица, открыла его сама.

— Милая, — разрыдалась Лавиния — ты меня так больше не пугай. Ладно? Если бы не Король, ой… не знаю.

— Что он сделал?

— Он вылечил тебя.

— Своим ядом?

Легкость испарилась быстро и внезапно.

Глаза горели ненавистью и презрением к самой себе и к нему, за то, что не отпустил.

— Мерзкий зверь! Животное! Я не позволяла ему лечить себя!

— Эйрин! Прекрати сейчас же! Ты взрослая женщина, а ведешь себя, как маленький ребенок. Ты умирала!

— И что? Это было бы самое то…

— Побойся Богов!

Эйрин с горечью посмотрела на нее. Устало, с крапинками грусти и безразличия:

— Это не мой выбор. Нелюбимый муж и чужой дом — это все не мое…

— Смирись, деточка, другого не будет.

— Да, не будет…

— Ну чего тебе стоит ответить ему взаимностью? Поговори с ним! По доброму, без истерик и упреков. Встань на его место и попытайся понять!

— Понять? О чем ты говоришь? Он сам себе на уме! С первых дней он втолковывал мне, что я его вещь. Разве он мне хозяин? Пусть, но он мог бы проявить терпение или понимание во время брачной ночи… но он поступил иначе. Он навсегда отдалил меня от себя.

Весь оставшийся день девушка провела в постели. Она мечтала прогуляться, но выходить из своего убежища боялась. Не хотела сталкиваться с мужем.

Видеть его и разговаривать.

Лавиния чуть ли не силой погнала ее в купель:

— Ты замужняя дама, а от тебя смердит так, что…

— Хватит причитать, лучше займись делом!

— Эйрин!

Но та лишь отмахнулась от старухи, вытерлась и надела халат на голое тело.

Лавиния побледнела.

— Нечего на меня так смотреть. Король у нас нетерпелив…

— Зачем ты сбежала? Я говорила, что это ужасная затея!

— Я бы не простила себе, если бы не попыталась…

— А тот юноша?

“ Берг. “

В груди сильно кольнуло при упоминании, мысли водили нерадужный хоровод. Совесть, дремавшая доселе, вдруг встрепенулась. Ее пакостные нити расползлись по всему телу, словно пауки плетущие паутину. Цепляя за живое, выворачивая притупленную боль на изнанку.

— Я никогда не прощу его смерть! Ни себе, ни тому, кто ее забрал…

С этого момента она решила сопротивляться, бороться. Если не за свободу, то тогда за право спать по ночам одной…

Король ворвался в спальню в тот момент, когда Эйрин не ждала его.

Он долго раздумывал заходить или нет, но зверь все решил за него. По части Эйрин он неуправляем. Ему мало, всегда мало, несмотря на лед, нежелание принадлежать ему.

Король боролся, сегодня он боролся со своей второй натурой, но не смог…

Сейчас перед ней стоял не Эсмонд, а другой. Хотевший ее до безумия, до одури. Чувствовать ее кожу подушечками пальцев. Брать…

“ Какого черта? Сууука! “

Эсмонд не успел одуматься. Не успел сдержаться, как зверь. Заключил девушку в свои объятия, обхватывая крупными руками тонкую талию, сжимая, причиняя боль.

— Остановитесь! Не делайте этого…

Он не слушал её, сорвал халат. Толкнул девушку в постель.

Засмотрелся на это белое чудо, что сейчас раскинулось, утопая в черном шелке простыней.

Его член был напряжен до предела. Пульсировал. Ныл. Прося, наконец, почувствовать сладкий плод. Вкусить его. Упиваться им. Снова и снова.

Делать больно…

Рвать преграды…

За то, что посмела отвергнуть. За побег. И еще хуже за предательство…

Он лег сверху, придавив её своим телом так, чтобы она почувствовала всю мощь и силу его восставшей и взбунтовавшейся плоти.

— Не смей — те — тро — гать — ме — ня! — Произнесла Эйрин, растягивая каждый слог.

В ее руках что — то блеснуло…

Он был поглощен страстью и не сразу понял, что случилось.

Эйрин держала в руке кинжал. Его острый клинок упирался прямо ей в горло, в тонкую белоснежную кожу.

— Прочь! Пошли прочь от меня! Вон из этой комнаты!

Она надавила сильнее.

Вот теперь Эсмонд, наконец, смог прогнать своего зверя. Запереть глубоко, смотря на отчаявшуюся девочку. Его девочку. Такую маленькую и смелую.

Он выбил клинок одним махом руки, припал к ранке зализывая ее. Чтобы не портить драгоценную кожу шрамом…

Еще одним…

Он облизнул ее губу, маленький продольный красный шрамик исчез.

— Сегодня я снова проиграла, но не думайте, что я остановлюсь. Буду пытаться снова и снова… Лучше смерть!

— Я не хотел приходить…

— Вы противны мне! — крикнула она ему в спину.

— Это взаимно, маленькая дрянь!

Она еще долго смотрела на дверь. На кинжал, который валялся в углу.

Слёзы душили её и она тщетно старалась прогнать их.

Теперь каждый жил своей жизнью.

Он и она.

Муж и жена, чужие друг другу. Их встречи свелись на нет.