Читаем Покорная для Короля Нагов (СИ) полностью

Покорная для Короля Нагов (СИ)

— Да, Эйрин, девочка моя вероломная… Ты проиграла, дрянь.

Расстегнув ставшие тесными кожаные брюки, прижав девчонку к себе, резко и безжалостно вошёл в горячее сухое лоно.

Она вскрикнула. Что ж, сама виновата! Будучи замужем, нехрен думать о других… Ничего… Сейчас ты получишь свое, маленькая течная сучка!

— Не нравится?! — намотав её волосы на кулак, прошипел наг — С НИМ было бы лучше, верно? А, девочка моя?

Он вбивал в неё удар за ударом, как будто вознамерился забить насмерть. Двигался в ней, как обезумевший. Вдруг, ослабив удары, прижался к её бёдрам своими.

— Ты моя жена, Эйрин… Пожалуйста, прими это.

Она отвернулась.

А вот в самом деле… Принимает же она дождь, снег, зной, холод? День и ночь? Как неизбежность? Может, стоит также принять и Зверя в свою жизнь?

— Сир… — прошептала она — отпустите меня. Если Вы закончили…

Он вышел из неё и, застегнув брюки, оправил юбку ее платья.

— Иди. Иди к себе. И больше не смей говорить со мной о мятежниках и казнях. Это не твоё дело. Твоя обязанность — держать рот закрытым, а бедра распахнутыми. Всегда, когда я захочу тебя. Поняла, Королева Экрисса?

Она спрыгнула со стола и вышла, даже не посмотрев на мужа.

В глазах её стояли слёзы.

Зверь шипел и ворочался внутри.

Он был чем то недоволен. Очень сильно недоволен.

Эйрин добралась до комнаты и, кликнув служанку, сдернула с себя испорченное платье, погрузилась в купель.

— Платье сожги, Тайрина. — велела она простоватой девушке — горничной. — И помоги мне помыться.

Тайрина кивнула. Нет, конечно, служанка заметила и лёгкие синяки на груди и плечах Королевы, и растерзанные губы, и слёзы в глазах, но… Девушка была по характеру сдержанна, молчалива и не любила совать нос в дела хозяев. За это то она и была выбрана Королевой в личные прислуги.

Это давало Тайрине множество преимуществ: освобождение от более тяжелой работы по дому, уважение со стороны других слуг (не без чувства зависти, конечно), поблажки, подачки от Королевы.

А после того, как Эйрин ссудила Тайрине крупную сумму денег втайне от своего мужа (тогда у служанки опасно и тяжело заболел младший брат), горничная прикипела к юной Королеве всем сердцем.

— Я сожгу его, сира? Точно?

Эйрин кивнула, откинулась на край купели и поморщившись, прикрыла глаза. Девушка вдруг почему — то представила, как горит платье…

Нежно — голубой шёлк и льнущий к нему огонь… Гладит, плавит, сжигает…

" Так же, как Эсмонд меня… плавит и сжигает… "

Тело помнило грубые прикосновения, губы и соски болели от поцелуев. Эйрин развела ноги и провела между ними густо намыленной рукой. Вздрогнула. Там саднило и ныло… Так бывало, если она в детстве падала и рассаживала о камень коленки. Лавиния ворчала, отмывая их… накладывала мазь.

" Ты моя жена. Прими это. "

Она вспомнила его руки, красивые длинные пальцы. Его черные блестящие волосы. Его рельефную грудь. Сильную шею. Идеальные черты лица. Невероятно идеальные…

Надменную брезгливую ухмылку и зелёные глаза.

Нет. Янтарные! Дикие! Горящие!

Зверь. Зверь! Змея!

Дикий зверь и она всего лишь его самка…

Не более того.

Вернулась служанка и стала мыть её волосы. Потом очень осторожно — плечи и спину.

Облив из кувшина теплой водой с травяным настоем, подала полотенце.

— Тайрина…

— Да, сира?

Эйрин колебалась. Потом решилась.

— Тайрина. У меня есть к тебе дело.

Девушка подала Королеве халат и низко склонилась:

— Сделаю, что ни попросите! И будьте уверены — никто ничего не узнает!

Эйрин завязала пояс халата.

— Если расскажешь — отрежу тебе язык, поняла? А может быть, и голову. Если же выполнишь всё в точности — награжу. И очень щедро.

Служанка кивнула. Она смутно начала догадываться, куда клонит её хозяйка.

… Глубокой ночью дежурный стражник Башен проснулся от свиста. Свистели снизу — резко, громко и коротко.

— На минуту задремал… — проворчал он и выглянул наружу.

— Брэтт!

— Тайрина, детка!

Пнул носком сапога напарника:

— Ней, посторожи…

В тёплой, пахнущей сеном и сапогами каморке, прижал к себе прохладное гибкое девичье тело. Впился в губы нетерпеливым грубым поцелуем, сквозь плащ и платье нашел и сжал больно грудь.

— Подожди, Брэтт… Не лапай! Успеется! Дело у меня к тебе… Да подожди ты! Дело у меня к тебе, говорю…

Не слушая, стал расстёгивать на девушке платье:

— У меня к тебе тоже дело, киска! Ууух, сочненькая моя…

Тайрина по рукам его шлёпнула:

— Позже получишь…

Брэтт, недовольно ворча, примостился на жёстком табурете:

— Говори, что?

Она бросила на стол тугой, округлый мешочек из чёрной кожи:

— Вот. Здесь две тысячи золотом.

— За чью башку?

— Берг Терранит.

Брэтт покачал мешочек в ладони: