Покорность ей к лицу

В комнате слышалось только их затрудненное дыхание. Медленно, неохотно Маркус вышел из нее, полежал рядом несколько секунд и, ни слова не говоря, встал. Ничуть не заботясь о своей наготе, он прошел в ее гардеробную. Как и ожидал, Маркус нашел там кувшин с водой и налил немного в таз, взял салфетку, аккуратно лежавшую там же и вернулся в спальню.

У Изабел кружилась голова, и в теле таяли остатки наслаждения от занятий любовью. Изабел смотрела, как он уходит, не в силах оторвать завороженного взгляда от него, высокого и гибкого. Она задрожала от восторга, вспоминая ощущение от его губ на груди, от его сильных движений в ней. Но очень скоро, слишком скоро реальность обрушилась на нее, и она подскочила на постели, оглядываясь в поисках халата. Ей не хотелось предстать перед ним совершенно нагой. Резкое движение заставило ее чуть-чуть поморщиться от боли. И это маленькое напоминание о произошедшей в ней перемене вызвало у нее почти что гордую улыбку. Теперь она женщина. Улыбка растаяла, как только она вспомнила, какие у Маркуса сделались глаза, когда он понял, что она девственница. Нет, ей определенно нужно одеться, пока он не вернулся. Он будет задавать вопросы, много вопросов, и вряд ли ему понравятся ответы. Нагота делает ее уязвимой, а она никак не может себе позволить быть сейчас уязвимой.

Хотя Изабел знала, что Маркус ушел в соседнюю комнату, она все-таки вздрогнула и вжалась в подушки, когда он быстрыми шагами вернулся в спальню. Он остановился, посмотрел на нее и подошел к кровати. Поставив таз на прикроватный столик, он едко сказал:

— Хватит! Я ни разу в жизни не бил женщину, даже когда меня провоцировали. И не намерен начинать сегодня.

— Я и н-не д-думала, что ты м-меня ударишь, — запинаясь проговорила она. — Ты просто меня напугал.

Проигнорировав ее реплику, он раздвинул ей бедра и поджал губы, увидев, сколько крови вышло. Он намочил салфетку и, не разжимая зубов, принялся смывать следы произошедшего.

В спальне стояла такая оглушительная тишина, что Изабел казалось, что голова у нее вот-вот взорвется. Интимность момента смутила ее, и она попыталась отодвинуться, не дать ему коснуться себя. Его рука на ее бедре напряглась, и она позволила ему смыть с себя кровь. Маркус молчал. Глядя на его склоненную голову, Изабел отчаянно желала, чтобы он сказал хоть слово. Что-нибудь. Стал бы браниться. Обвинять. Требовать ответов и объяснений.

Она готова была закричать, лишь бы разрушить давящую тишину. Он осторожно спросил:

— Так чей это ребенок?

Изабел напряглась и, сверкая глазами, ответила яростно:

— Мой!!! Эдмунд мой сын, мой, с момента своего рождения!

Маркус холодно, оценивающе посмотрел на нее:

— Не лги мне. Доказательство твоей лжи — вот оно. — Он швырнул салфетку в таз с водой.

Изабел отвела взгляд:

— Эдмунд — мой сын во всех смыслах этого слова.

— Не хочу тебе напоминать, но в последний раз, когда девственница родила сына, над Вифлеемом зажглась новая звезда. — Голос Маркуса сделался строже. — Скажи мне правду. Скажи, почему ты заставила всех поверить, что Эдмунд твой сын, что он родился от твоего брака с Хью. — Его глаза вспыхнули. — Вернувшись из Индии, ты обманула барона, и обманываешь до сих пор, и старик свято верит, что мальчик, которого он обожает, — его законный наследник. Объясни, если сможешь, почему следующим бароном Мэннингом должен стать незаконнорожденный, у которого нет права ни на титул, ни на земли? И скажи мне, пожалуйста, с чего я должен помогать тебе и дальше играть в эту игру? — Он наклонился, его смуглое лицо оказалось всего в нескольких дюймах от ее. — Ты вообще была замужем за Хью? Или это тоже ложь?

Напуганная и в то же время злая, Изабел нашла опору в своем гневе.

— Мы с Хью поженились в Лондоне по специальному разрешению. Можешь сам проверить, если не веришь мне! — горячо ответила она. Оттолкнув его, Изабел выскользнула из постели и плотно завернулась в халат, порывисто завязала пояс. Прикрыв наготу, она почувствовала себя существенно лучше, и гнев ее утих. — Так хотел Хью, — беспомощно сказала Изабел. — Он еще до рождения Эдмунда настаивал, чтобы его истинное происхождение никогда не раскрылось.

У нее пересохло в горле от воспоминаний о тех первых трудных, горестных днях, что она провела в Индии. Она с самого начала знала, что нужно принять какое-то решение насчет будущего ребенка, но отгоняла от себя эту мысль на протяжении всего долгого пути в Бомбей. Она, все они угодили в ужасную ловушку. По ее вине. Как же она виновата, чертовски виновата! Если бы она не уговорила Хью жениться на ней… Ее затопило чувство вины, и глаза Изабел наполнились слезами.

— Я одна во всем виновата, — пробормотала она, опустив глаза.

— Ну, в этом я сомневаюсь, — ядовито возразил Маркус. — Вряд ли ты одна смогла сотворить Эдмунда из воздуха.

Несмотря на всю серьезность момента, Изабел захотелось улыбнуться. Какая прозаичность.