Покрась в черное

Выглянув из-за угла здания, она тут же отпрянула назад и прижалась к стене. Двое арабов с автоматами, темпераментно болтая, шли в ее сторону. Наташа выскочила из канавки и упала на землю за каким-то кустарником. Ее не заметили, но стало страшно. Она, наконец, осознала безрассудство своего поступка. Если ее поймают и приволокут назад, то все пропало. Так дело не пойдет. От этих дикарей чего угодно ожидать можно. Это не Израиль. Арабы с автоматами по Земле обетованной не ходят. Значит, она в Иордании. Выход из положения должен быть, но не позорный, а достойный.

Наташа поднялась на ноги. Справа — песок и море, слева — корпуса. Много корпусов. Их разделяют площадки с цветочными клумбами. Короткими перебежками она перебиралась от здания к зданию. Ей удалось уйти довольно далеко от своего корпуса, и девушка понимала, что с минуты на минуту грянет гром — поднимут тревогу. Сделав очередной рывок, она очутилась возле одноэтажного дома, где, судя по окнам, выглядывающим из бетонных арок, был подвал. Окна не имели решеток, а верхние фрамуги открывались наружу. Наташа перебежала к стене и запрыгнула в каменное оконное гнездо. Уцепилась за раму форточки, потянула ее на себя. Пришлось приложить немало усилий, чтобы фрамуга поддалась и открылась наполовину: ограничители не позволили открыть окно полностью.

Территория больницы или зоны, а может, лучше назвать это лагерем, пробудилась. Послышались крики, шум моторов машин. Времени на раздумье не оставалось. Наташа приподнялась, просунула голову и руки в щель, оттолкнулась ногами. Нырок оказался не очень удачным. Подвал оказался глубоким, пол выложен кафелем. Правая рука подвернулась, это смягчило удар, который пришелся на голову. И все же на некоторое время девушка потеряла сознание.

Очнувшись, Наташа застонала. Шишка на голове оказалась серьезной, но кожа не рассечена. Болела кисть руки. Это не проблема. Опыт имелся, руку она себе вправит.

Она лежала на полу возле стола. Хороший нырок совершила, а вот с выныриванием дело обстояло очень плохо: до окна и в прыжке рукой не достать. И еще одна неприятность. Кошмарный холод. За окном не меньше сорока градусов жары, здесь, похоже, минус четыре. Можно в сосульку превратиться. Спина уже прилипла к ледяному полу.

Наташа собралась с силами, поднялась на ноги. Голова кружилась, ощущались слабость и тошнота, перед глазами плавали красные круги. Ухватившись за край металлического стола, она осмотрелась и замерла от ужаса.

На столах, занимавших все огромное помещение, лежали люди, покрытые белыми простынями, из-под которых выглядывали посиневшие ноги. В нос ударил запах эфира, который не так чувствовался, когда сама лежала на полу.

«Не зная броду, не лезь в воду», — прошептала девушка, ощупывая шишку на голове.

Покойников Наташа не боялась. На четвертом курсе медицинского училища она проходила практику в морге, насмотрелась, и теперь человеческий труп ее пугал не больше потрошеной курицы. Она приподняла одну простыню. Молодая женщина лет тридцати. Тело вскрыто от шеи до лобка, кости раздвинуты. Внутренности отсутствовали. Зашивать труп не стали. Волосы и верхняя часть черепа также отсутствовали. Спил сделан аккуратно. Мозг был извлечен. Зрелище не для слабонервных. Наташа накрыла покойницу простыней и прошлась по рядам. Везде одна и та же картина. Разница лишь в возрасте женщин. Тут лежали и совсем молоденькие девушки, лет пятнадцать от роду, все европейской внешности.

Наташа окоченела, похоже, сама вскоре пополнит список трупов. Она насчитала девятнадцать покойниц, стать двадцатой ей вовсе не хотелось. Подобравшись к дверям, поняла, что та заперта снаружи. Выбраться нет никакой возможности. Все столы прикручены к полу, идея пододвинуть стол к окну потерпела крах. Шаркать босыми ногами по ледяному кафелю, значит, заболеть. Пришлось сложить пару простыней, подложить их под себя и сесть на свободный металлический стол.

Стояла мертвая тишина. Наташа не знала, что творится на улице и сколько времени она находится в царстве мертвых. Белые окна начали темнеть, и вскоре помещение погрузилось в полный мрак. Очень хотелось пить, о еде она не думала, привыкла держать себя в надлежащей форме с помощью разнообразных диет, но от воды никогда не отказывалась. Губы пересохли, легкая юбочка и блузка стали влажными, едва не покрывшись инеем. Наташа сидела минут десять, потом столько же занималась гимнастикой. От кульбитов и сальто пришлось отказаться — кафельный пол слишком скользкий, можно кости поломать, а она хотела жить и не сомневалась в том, что выживет. Нюни распускать не в ее правилах. Однажды какой-то маньяк приставил ей нож к горлу в лифте ее дома. Она не испугалась. Лишь разозлилась. Досталось тогда этому типу! Вряд ли после их общения он заглядывался на девушек. Желание отшибло если не навсегда, то надолго.