Покрась в черное

Охлобыстин, высокий сухопарый парень с крючковатым носом, лет тридцати пяти, примчался вовремя. Костюм на нем не сидел, а висел, словно на вешалке, рубашка была размера на три больше. На такую тощую шею трудно подобрать стоящую сорочку. Один плюс — очень выразительные глаза. Наташа поманила его рукой, и он тут же подошел к столу. Не человек, а сплошное действие. При движении все части его тела двигались, как на шарнирах.

— Меня зовут Наташа.

— Очень приятно. Вы иностранка?

— Плохо говорю по-русски?

— Нормально, но как-то не так.

— Не придавайте этому значения. И позвольте мне первой задать вам несколько вопросов и получить на них ответы. Для меня это очень важно.

— Хорошо. Я отвечу, если смогу.

— Меня не было в стране больше трех лет. Можно сказать, я человек здесь новый, еще плохо ориентируюсь. Расскажите, пожалуйста, чем кончилось следствие? Нашли убийцу?

— Дело вел очень опытный следователь из областной прокуратуры Трифонов. В успехе расследования никто не сомневался. Но даже он ничего найти не смог. Объясняется это тем, что убийство не имело мотива. Антисемитизм? Вряд ли. Ограбление? Тоже не подходит. Трое погибших — люди небогатые. Они не были знакомы между собой, убиты в разных районах города и, возможно, в разное время и из разного оружия. Там, где их нашли, следов нет. Они пролежали в земле с весны до лета следующего года, и трупы разложились. Идентификация проходила по анализам ДНК. Долгий процесс. Где уж там концы искать. Картина выглядела примерно так. Сначала вырыли яму. Ничего подозрительного в этом нет, если могильщики работали под видом рабочих, вроде тех, что их откопали. А потом тихим поздним вечером подъехала машина с трупами, покойников скинули в яму, закопали и заложили дерном. Десять минут — и все дела. Какой бы следователь ниточку ни дергал, результатов бы не добился. По мнению Трифонова, убийства носили заказной характер. Правда, его версию никто не принял. Все, что объединяет покойников, так это то, что они евреи. Ну а будь они русскими? Тогда что? Всего лишь совпадение.

— Почему Трифонов решил, что убийства заказные?

— Все трое убиты выстрелом в затылок. Ни на волосах, ни на коже следов пороха нет. Либо стреляли с приличного расстояния, либо со специальным приспособлением, накрученным на ствол пистолета. Понятно, что убивали мужиков не уличные хулиганы и попали они не под шальную пулю в момент бандитской разборки.

— Хотите немного выпить?

— С удовольствием. За день так намотаешься, что голова кругом идет.

— Закружим ее еще больше.

Они выпили и закусили селедкой. Закуска показалась журналисту странной. Шикарный ресторан, сидит элегантная дама в очень дорогой одежде из бутиков, а на столе — соленые огурцы, грибы, селедка, холодец и водка. Квашеной капусты еще не хватало! Но женщина и ее вопросы парня заинтересовали намного больше, чем ее пристрастие к русской закуске.

— Помимо общей национальности, Максим, убитых объединяет еще и возраст. Всем по сорок лет. Чуть больше, чуть меньше.

— Допустим. И что из этого?

— У восьмидесяти процентов евреев в паспорте значится, что они русские. А у погибших в пятой графе указана их истинная национальность.

— Сейчас не ставят в паспорт национальность.

— Мы говорим о преступлении, совершенном четыре года назад.

Максим задумался, потом спросил:

— Вы видели их паспорта?

— Нет, но догадываюсь.

— К чему вы клоните?

— Ни к чему не клоню. Я хочу найти убийц.

— Я бы тоже этого хотел.

— У меня в России нет друзей. Я человек, свалившийся с неба, и меня здесь не ждали. Мне нужен помощник. Энергичный молодой человек, хорошо ориентирующийся в обстановке, быстро соображающий, коммуникабельный и азартный. За работу я готова платить. Ваши условия?

Парень был в замешательстве. Долго ерзал на стуле, потом сказал:

— Вы не ошиблись адресом. Вам нужен именно такой человек, как Максим Охлобыстин. Но, увы! Он погиб спустя месяц после публикации. При невыясненных обстоятельствах. Я-то уверен, что его убрали. Похоже, он глубоко копнул в этом деле. Максим был близким другом погибшего Левы Цейтлина. Они дружили с детства, вместе окончили журфак и вместе пришли в газету. Максим дал слово, что найдет убийц. Но не получилось. Его опередили. Вот почему я прибежал сюда. Ваш звонок в редакцию меня ошарашил. Максима Охлобыстина хоронил весь город, и вдруг спустя три года его просят к телефону! Извините меня за обман. Меня зовут Гриша. Григорий Толстиков. Статей я не пишу, так что более звучного псевдонима не имею. Я работаю в аналитическом отделе и еще занимаюсь статистикой. По образованию юрист, а не журналист. Рад вам помочь, если устраиваю. Максима я очень хорошо знал, уважал его и набивался к нему в друзья. Он был человеком очень интересным и неординарным. Ранга друга я не добился, но мы были приятелями. Так что я готов взяться задело без всяких гонораров. На кону честь профессии.

— Не надо высокопарных слов, Гриша. Года три назад я восприняла бы ваш порыв нормально. Теперь же предпочитаю сотрудничество через денежные отношения. Но хорошо, оплату услуг мы пока обсуждать не будем.