Покрашенный дом

Мексиканцы последовали за Паппи к амбару, до которого от заднего крыльца было ровно 352 фута. Прошли мимо курятника, мимо колодца с насосом, мимо бельевых веревок, мимо сарая для инструмента, мимо сахарного клена, который в октябре становится весь красный. Как-то в январе я — с отцовской помощью — измерил точное расстояние от заднего крыльца до амбара. Для меня это было словно целая миля. На стадионе «Спортсменз-парк» в Сент-Луисе, где часто играла команда «Кардиналз», расстояние от пластины «дома» до ограды левой части аутфилда было 350 футов, и всякий раз, когда Стэн Мьюзиэл делал «хоум ран» — отбивал мяч за забор и, обежав вместе с товарищами по команде все базы, достигал «дома», — я на следующий день непременно сидел на крыльце и продолжал восхищаться этой огромной дистанцией. В середине июля, когда в матче против «Брейвз» он отбил мяч на 400 футов, Паппи сказал: «Люк, да он его как за наш амбар отбил!»

И еще два дня после этого я сидел на крыльце и мечтал о том, как я сам буду отбивать мяч за амбар.

Когда мексиканцы скрылись за сараем, мама сказала:

— Они выглядят очень усталыми.

— Они приехали в прицепе, все шестьдесят два человека, — заметил я, почему-то желая посодействовать будущему очередному скандалу.

— Этого я и опасалась.

— Прицеп у них старый. Старый и грязный. Перл уже бесится по этому поводу.

— Больше так не будет, — заявила она, и я понял, что отцу предстоит выслушать немало неприятных вещей. — Давай беги, помоги деду.

Я и так уже большую часть времени за последние две недели провел в амбаре вместе с мамой, подметая и убирая чердак, чтобы там разместились мексиканцы. Фермеры по большей части селили наемных рабочих в заброшенных домах арендаторов или в амбарах. А еще ходили слухи, что Нед Шеклфорд, чья ферма находилась от нас в трех милях к югу, поселил своих рабочих в курятнике.

Но на ферме Чандлеров такого быть не могло. Поскольку другой крыши над головой у нас для них не было, мексиканцы были вынуждены жить на чердаке нашего амбара, но там было чисто, никакой грязи или мусора. И там здорово пахло. Мама весь год собирала для них старые одеяла и матрасы, чтобы им было на чем спать.

Я проскочил в амбар, но остался внизу, рядом с закутком для Изабель, нашей молочной коровы. Паппи рассказывал, что в Первую мировую войну ему спасла жизнь молодая француженка по имени Изабель, и в память о ней он назвал нашу корову джерсийской породы именно этим именем. Бабушка в эту историю не верила.

Я слышал, как мексиканцы возятся, устраиваясь наверху, на чердаке. Паппи что-то говорил Мигелю, который был явно доволен тем, как там чисто и уютно. Паппи принимал комплименты так, словно это он, и он один, все там отскреб и отмыл.

На деле же и он, и Бабка очень скептически относились к усилиям мамы обеспечить наемным рабочим удобное место для спанья. Мама выросла на маленькой ферме, совсем рядом с Блэк-Оуком, так что была почти что городской. И росла она вместе с детьми из достаточно богатых семей, которые не участвовали в сборе хлопка. В школу она никогда не ходила пешком — ее всегда отвозил ее отец. И еще она успела три раза побывать в Мемфисе, прежде чем выйти замуж за моего отца. И все детство прожила в крашеном доме.

Глава 3

Мы, Чандлеры, арендовали землю у мистера Фогеля из Джонсборо. Я его никогда в глаза не видел. Имя его у нас упоминалось редко, но когда оно всплывало в разговоре, то произносили его с уважением и даже с благоговейным трепетом. Я считал его самым богатым человеком в мире.

Паппи и Бабка арендовали эту землю еще со времен, предшествовавших Великой депрессии, которая в сельских районах Арканзаса началась раньше и закончилась позже, чем в других местах. И после тридцати лет изматывающего труда им удалось выкупить у мистера Фогеля дом и три акра земли вокруг него. Им также принадлежали старый трактор «Джон Дир», два дисковых плуга, сеялка, прицеп для перевозки хлопка, два мула, крытая повозка и грузовичок. У отца с ними была какая-то довольно туманная договоренность насчет того, что ему принадлежит какая-то часть всего этого имущества. Купчая на землю была оформлена на Илая и Рут Чандлер.

Реальный доход имели лишь те фермеры, которые сами владели землей. Арендаторы, такие как мы, стремились хотя бы уравнять расходы с доходами. В самом скверном положении находились издольщики: они были обречены на вечную бедность.

Целью отца было заполучить во владение сорок акров земли, свободной от долгов и закладных. Мама о своих мечтах никогда не распространялась, прятала их, чтобы делиться только со мной — по мере моего взросления. Но я уже знал, что она очень хотела навсегда забыть о сельской жизни и твердо намеревалась сделать все, чтобы я не стал фермером. К тому времени, когда мне исполнилось семь, она и меня заставила уверовать в это.

Когда она убедилась, что мексиканцы устроились нормально, то послала меня разыскать отца. Было поздно, солнце уже скатывалось за деревья, что росли по берегам Сент-Франсис-Ривер, так что ему уже пора было в последний раз завесить мешок с собранным хлопком и закругляться на сегодня.