Покров-17

Капитан облегченно выдохнул и посмотрел на часы.

— Прошло пятнадцать минут. Казалось, что меньше, да? Вот и Черный Покров. Как вам?

У меня тряслись пальцы.

Капитан выглядел серьезнее, чем пятнадцать минут назад, он перестал хитро щуриться и улыбаться уголками губ. Теперь он нервно барабанил пальцами по рулю и беспокойно посматривал по сторонам.

Потом он надавил на педаль газа, вырулил с обочины.

Мы медленно поехали по дороге. Я молчал. Капитан тоже.

Я вспомнил слова Старика по радио: «в самом прямом смысле во тьме». Так вот о чем он…

— Этот институт, — сказал я после долгого молчания. — Вы говорили, что мне там помогут. Там хотя бы знают, что вообще случилось и почему я тут оказался?

— Знают. Это я ничего не знаю. А они все знают.

Капитан снова легко улыбнулся.

Вдруг вытаращил глаза, резко вдавил тормоз, вывернул руль в сторону обочины.

Прямо перед нами дорогу перебегали маленькие человечки. Я вспомнил, что видел похожих в доме Корня. Их было пять — разных размеров, разного вида, и все они гнались через дорогу со всех сил, быстро семеня ножками. Один, самый крупный, бежал впереди всех, придерживая руками свое необъятное пузо.

Другой — с огромным красным клювом вместо носа и с рыхлыми мешками под глазами. Третий — с обвисшей грудью и впалым животом, а на руках его вместо кистей торчали копыта. Еще один одноглазый, с жиденькой бородкой и заячьими ушами, и еще один, самый маленький, около полуметра ростом, был вовсе похож скорее на шуструю безволосую обезьянку с головой коня.

Когда машина затормозила, они испуганно взвизгнули и отпрянули в сторону. Один из них, тот, что с бородкой, от неожиданности упал на спину и замахал руками, не в силах подняться; его быстро подняли другие и погнали пинками дальше.

— Тррр-тррр-тррр! — закричал отвратительным голосом тот, что держал в руке пузо.

Другой, с клювом, повернулся к нам задом, наклонился и громко испортил воздух.

Капитан стиснул зубы от отвращения.

Я смотрел, широко раскрыв глаза.

Капитан раздраженно надавил рукой на клаксон; человечки тут же испуганно рванули дальше в поле, трусливо оглядываясь.

Капитан выругался и поехал дальше.

— Это… Это что было? — спросил я, продолжая смотреть вслед убегающим человечкам.

Один из уродцев подпрыгнул на месте, найдя что-то в траве, и позвал остальных.

— Это ширлики, — сказал Капитан. — Их так называют. Тут был один художник… Хороший художник. Он увидел их и так прозвал. И прижилось. Ну а как еще называть? Вы их не бойтесь, они обычно первыми не нападают. Но держитесь подальше. Укусят — мало не покажется.

Я обернулся и увидел, что один из них достал из травы кусок чего-то черного, похожего издали на уголь.

— Что, смотреть на них интересно? — слегка раздраженно спросил Капитан. — Нуда, вы новенький, вам все интересно, а я бы век их не видел. Отвратительные тупые карлики. Животные. Бегают по лесам, по полям, на дороги выбегают, иногда заходят в деревни, воруют тушенку и колбасу. Хорошо, что они в город редко заходят. Но заходят.

— Я видел одного такого, — сказал я, вновь повернувшись вперед, потому что ширликов было уже не разглядеть. — А что они ищут в поле?

— Вещество Кайдановского. Его называют так ученые. По фамилии человека, который первым описал его свойства. А местные называют его угольком. Черный Покров каждый раз оставляет на земле вот эти маленькие угольки. Следы черноты. Они выпадают, как снег или дождь. Сделаны из непонятного легкого пористого минерала, как пемза или что-то вроде того. И ширлики их едят. Просто обожают их жрать. Бывает, иногда давятся и умирают. А еще этими угольками тут ширяются наркоманы. Топят на костре — они быстро плавятся — и колют в вену. Идиоты. И повторю: не злите ширликов и не позволяйте себя укусить.

Он посмотрел на меня и виновато улыбнулся, видимо заметив выражение моего лица.

— Простите уж. Слишком много новой информации на вас навалилось. Понимаю, — сказал он.

Мы продолжили ехать молча. Небо затянулось серыми облаками, воздух ощущался сырым и прохладным. Ровно гудел мотор, машину трясло на разбитой дороге, я смотрел в окно и время от времени замечал на полях небольшие группы ширликов, ковыряющихся в траве; иногда они дрались за найденные угольки.

Я вспомнил, как выезжал вчера из Калуги: тогда я думал, что смогу вернуться в гостиницу уже ночью, а потом в Москву. Да, в Москву.

— Слушайте, — медленно проговорил я, не отрывая взгляд от окна. — Я не хотел здесь оказаться.

Капитан скорчил ехидную мину, пожал плечами:

— Я тоже.

— Невозможно, чтобы отсюда нельзя было выбраться, — продолжал я. — Должен же быть какой-то способ! Это же не тюрьма!

В самом деле, что за бред, это же не тюрьма, не остров и не ад.

— Это хуже тюрьмы, Андрей Васильевич. Из тюрьмы можно выбраться, когда подходит твой срок. Здесь срока нет.

— А вы как тут оказались? Вы же тоже не всегда здесь были?

— Так же, как и вы. Почти, — уклончиво ответил Капитан. — Милейший, я понимаю, вы не можете поверить, что вы теперь здесь навсегда. Я тоже не мог поверить. Думаете, мне здесь весело?

Он замолчал. Дорога уходила в сосновый лес.