Покров для архиепископа

— Три возможных варианта. Есть еще четвертый. Он мог просто оказаться в неудачном месте в неудачное время.

Эадульф молчал.

— Выяснить это мы сможем только тогда, когда Ронана Рагаллаха поймают, — снова сказал он.

Фидельма склонила голову набок.

— Ты все-таки считаешь, что, пока его не поймали, нам не над чем подумать?

— Да, я согласен, что тут есть загадки. Но только брат Ронан…

— Ну, по крайней мере, по первому тезису мы с тобой согласны, Эадульф, — перебила она. — Скажи, а как ты смотришь на то, чтобы, покуда брата Ронана нет, продолжить наше дознание в другом направлении? А именно — допросить людей из ближайшего окружения Вигхарда и тех, кто общался с ним здесь, в Риме?

— Не понимаю, зачем… — начал сакс. Помолчал и продолжил: — Ладно. Думаю, в любом случае это не помешает.

Фидельма улыбнулась.

— Замечательно. Давай решим, кого мы будем расспрашивать, когда вернемся во дворец. Кто был в свите Вигхарда?

— Ну, для начала, я, его секретарь, — иронически усмехнулся Эадульф. — Ты довольно хорошо меня знаешь.

Фидельме это забавным не показалось.

— Глупец. Я говорю про остальных. В свите есть еще люди, кроме тебя, например, сестра Эафа и эта властная женщина — настоятельница Вульфрун, с которой мы имели великое счастье вместе плыть сюда из Массилии.

Эадульф нахмурился.

— Аббатиса Вульфрун, как ты уже поняла, надеюсь, особа королевской крови. Она сестра Саксбур, супруги короля Эорсенберта.

Услышав благоговение в его голосе, Фидельма недовольно повела бровью.

— Как только человек принимает постриг, он принадлежит только Церкви и у него нет иного сана, кроме того, в какой возведет его Церковь.

При свете свечи видно было, что Эадульф слегка покраснел. Он облокотился на каменную стену.

— Тем не менее саксонская принцесса…

— Заслуживает не большего уважения, чем любой другой мирской человек, который вступает в святое братство. У настоятельницы Вульфрун есть неприятная черта — она все еще считает себя принцессой Кентской. И мне очень жалко сестру Эафу, которой она так бесцеремонно помыкает.

В глубине души Эадульф тоже сочувствовал молодой сестре Эафе. Но в его стране происхождение и статус значили очень многое.

— Ну, так кто же входил в свиту Вигхарда, кроме тебя? — настаивала Фидельма.

— Ну, — сказал он, подумав, — кроме Вульфрун с Эафой, есть брат Инэ, личный слуга покойного, он выполнял всю хозяйственную работу. У него всегда такое скорбное лицо, и он избегает доверительности. Еще настоятель Путток из Стэнгранда.

— А, — перебила Фидельма, — этот красивый человек со злыми губами?

Эадульф презрительно фыркнул.

— Красивый?! Ну, это женское восприятие. Настоятель Путток чрезвычайно себялюбив и, говорят, столь же тщеславен. Он — личный посланник Освиу Нортумбрского и, говорят, близкий друг Вилфрида из Рипона.

— Ясно. То есть в Риме он представляет Освиу?

— Да, потому что Освиу считается здесь бретвальда, или, по-вашему, верховным королем саксонских земель.

Фидельма помнила, что на синоде в Витби Вилфрид из Рипона был главным противником ирландской миссии в Нортумбрии и, соответственно, главным сторонником Рима.

— Дальше — брат Эанред, он прислуживает Путтоку. Человек тихий, даже несколько глуповатый. Я слышал, что он был рабом, а Путток выкупил его и, как учил Иисус, дал ему свободу.

Фидельма знала, что у саксов до сих пор существует рабство. И не удержалась:

— То есть Путток освободил Эанреда от рабства в миру, чтобы тот стал его рабом в его обители?

Эадульф поежился, но отвечать не стал.

— Еще есть брат Себби, — поспешил он продолжить. — Он тоже из обители Стэнгранд и приехал в качестве советника Путтока.

— Расскажи мне про него, — попросила Фидельма.

— Я мало что узнал о нем за это время, пока мы в Риме, — признался Эадульф. — По-моему, у него блестящий ум, но, кроме того, он столь же тщеславен, сколь и хитер.

— Опять тщеславие, — презрительно хмыкнула Фидельма. — Так что же, вся свита Вигхарда расположилась в том же здании, что и он, в domus hospitale?

— Да. На самом деле моя комната находилась ближе всех к нему — точно напротив его комнат, через коридор.

— Кто живет в комнате рядом с Вигхардом? Инэ, его слуга?

— Нет. Соседняя комната пуста, как и все остальные комнаты на этой стороне здания. Я думаю, что это кладовые.

— А где живет Инэ?

— В соседней с моей комнате. Напротив Вигхарда. Рядом с его комнатой — комната Себби, за ней — настоятеля Путтока, а за ней, в конце коридора, — комната его слуги Эанреда.

— Ясно. А где остановились настоятельница Вульфрун и Эафа?

— Этажом ниже. На втором этаже domus hospitale.

— Понятно. Получается, что твоя комната ближе всего к комнатам Вигхарда.

Эадульф насмешливо улыбнулся.

— То есть мне очень повезло, что я в эту ночь был с тобой в церкви Девы Марии Снежной.

— Я помню, — почти серьезно сказала Фидельма. Эадульф взглянул ей в лицо: оно было непроницаемо, только глаза насмешливо мерцали.