Покров Шута (СИ)

Он кричал имя Тикки, просил не останавливаться, задыхался и пытался старательно двигаться в такт с движениями Ноя, насаживаясь как можно глубже, впуская его как можно сильнее. И даже как нельзя. Аллен не чувствовал собственного тела, потому что всё оно растворилась в обжигающих волнах удовольствия, ощущая, что плавится не только его тело, но и тело Тикки, словно два обжигающих вала сливаются единственно возможным способом, опаляя, переплетаясь, обнимая и принимая друг друга.

И Аллен ещё долгое время лежал в объятиях Тикки после этого пожара, лежал, не думая ни о чём, наслаждаясь этим состоянием, когда в голове гулкая пустота, но это совсем не мешает. Всё к месту, всё как раз тогда, когда и нужно.

И кажется, он едва улыбался кончиками губ в потолок, когда наконец-то заснул под размеренный стук сердца и шум успокоившегося дыхания своего Ноя.

Он снова в этой странной комнате.

В этой тёмной комнате без окон и дверей, и перед ним, опираясь на комод, стоит всё тот же странный гость. На сей раз капюшон многослойного одеяния немного сбит на бок, и юноша сумел разглядеть лицо своего визитёра: узкие, азиатского типа глаза, прямой, немного вздёрнутый нос, нижняя губа будто припухшая и выпирает вперёд, как, возможно, и челюсть. Ничего особенного, человек, как человек. Но этот человек находится в его сне.

Но если юноше известно, что это сон, неужели он не может прогнать этого типа?

Может быть, возможность и имеется, но страшно даже пытаться.

— Ты снова меня боишься?

— Нет, блин, я по тебе скучал! — как можно грубее и в то же время безразличнее.

Гость вскинул голову, рассматривая что-то на потолке, и юноша с трудом удержался, от того чтобы тоже не посмотреть в ту же сторону.

— Ты не выглядишь как человек, которому есть чем себя развлечь, Уолкер.

Аллену хотелось в ответ возмутиться, что очень даже есть, но изо рта вырвались другие слова:

— Я здесь не чтобы развлекаться! — и нахмурился. Будто было что-то, что его задело. Что-то, чего гость знать не должен был.

— О да… — весомо протянул гость, улыбаясь.

— Лучше бы объяснил, почему я не могу выгнать тебя из этого моего сна, — продолжал напирать юноша.

Но гость лишь покачал головой и ответил так, словно это само собой разумелось:

— Я управляю им.

Ну да, что может быть проще?

— То есть ты забрал контроль у меня?

— Нет. Ты уже давно не управляешь этим сном. Она не дала бы тебе.

— Она?

— Да. Ты боролся с ней. Не правда ли, это было удивительно?

— Это было глупо, — странная горечь в его голосе.

Стоп. Что глупо? О чём он говорит? Аллен попытался понять, что он тут бормочет и о чём идёт речь. Он что, во сне знает больше, чем наяву? Почему у него странное ощущение, будто он наблюдает этот сон со стороны. Но в то же время он же говорит с гостем?

Жуткое раздвоение, он здесь и не совсем здесь, за сценой и на сцене. Страшно.

Хочется немедленно проснуться, чтобы наконец-то завершить эту пытку.

— Нет, и ты тоже так не считаешь. Поразительно. Ты мог бы победить её, хоть и не уничтожить.

— Ты льстишь мне, — юноша отвернулся от гостя и опустился на кровать, которая лишь едва-едва прогнулась под его весом.

— Это немного печально, видеть тебя в таком состоянии после всех твоих попыток справиться. Да и сам твой поступок, когда ты принял на себя, хотя и ненавидя, а, может быть, и не понимая…

— Не береди мне раны. Кто ты и зачем сюда явился, сострадатель?

Но гость лишь молча подошёл к самой кровати, наклонился к сидящему юноше и коснулся губами лба, как матери проверяют у своих детей температуру, как целуют, желая хороших снов.

— Благодарю.

— За что?

— За то, что ты примешь это бремя.

====== Глава 26. Позднее завершение. ======

Сегодняшний день явно не был днём ленивых, неохотных, постепенных пробуждений. Аллен даже не понял, что именно его разбудило, но вот только странный гость его сна поцеловал его в лоб, а вот он уже лежит на спине, взмыленный, перегревшийся, наполовину под сбившимся одеялом и смотрит в потолок.

Сон или… Не сон, но тогда что, что это было??? Что? Но нет, тот парень даже обращался к нему, это связь? С другой стороны, Аллен не чувствовал лжи в словах о том, что это сон. Что это тогда было?

Сон… который уже не был сном. Что это?

И почему ему в самом деле так жарко?

И где он?

Понимание пришло вместе с лёгким поворотом головы. Ничего удивительного не было в том, что ему не было холодно: рядом с ним лежала его большая, персональная печка. Немного твёрдая, кстати. Юноша закинул на него руку под неудобным углом и сейчас, с трудом шевеля пальцами, ощущал, как сотни муравьёв топчут его кожу, впиваясь наглыми укусами до самых нервов.

А ещё печка смотрела на него.

А ещё печка была хорошо освещена. Значит, в комнате было очень светло. А вчера точно было темно. Логично? А как иначе собирать свои мысли по утрам? Правда, получалось, что уже не утро. И совсем не вчерашний день. А он в постели с рассматривающим его Тикки Микком, который на сей раз не стал никуда исчезать, а чистой силе не пришлось ничего маскировать. Хотя это ещё вопрос, к добру ли это, ведь Уолкеру ещё грозили осмотры в Ордене различные, или кто ещё мог что заметить.