Покров Шута (СИ)

Помогал юноше в это нелёгком деле настроенный так же позитивно и напевающий едва ли не ту же самую песню Эван Мелтон, один из многочисленных друзей Аллена в Ордене. Сейчас, к примеру, он протирал тяжёлые подсвечники, то и дело промывая их в мыльной воде. В помещении пахло свежестью и лёгким, не раздражающим даже Уолкера ароматом моющего средства. Лави, остановившийся на пороге, позволял себе гадать о том, не специально для Аллена ли вообще создали это средство. А то в Чёрном Ордене и не такое делают.

В общем, покой и идиллия, что царили сейчас в небольшом мирке Аллена Уолкера, почти умиляли Лави. И позволяли на время забыть о безумии, что творилось за этими дверями, в этом Ордене и в этом мире. Аллен Уолкер был доволен жизнью и ни о чём не переживал, хотя поводов было больше, чем достаточно. Лави тоже не унывал. Но сомнения… Куда ему деть сомнения, грызущие изнутри?

Лави должен был отправиться поговорить с Книжником. Это было самым правильным выходом, однако юноша метался, накручивая себя и мысленно утверждаясь, что идти с проблемами к Старику глупо. Глупо и стыдно. Лави отлично знал что, как и почему. Но это знание вовсе не мешало ему сомневаться и стыдиться собственных действий и выводов.

Ещё немного и Лави согласился бы, что книжник из него выйдет хреновый. Кажется, эта война стала для него роковой, поднимая все сдерживаемые ранее вопросы, проблемы и нарушения.

Он избегал Старика целую неделю, с тех пор как произошли разрушительные нападения. Книжник, вроде, и против не был, однако заметил, что им стоит поговорить. Сроков для разговора не дал. О чём говорить тоже не сказал. Значит, это было очевидно. Совершенно очевидно.

Лави был намерен тянуть с этим разговором аккурат до самого конца света. Если принять во внимание последние успехи Ноев, то этот самый конец был совсем не за горами. Ещё немного и юный книжник начнёт болеть за эту сумасшедшую семейку, плюнув на все обязательства книжников перед Сердцем. На обязательства перед Орденом или Ватиканом он уже давно плюнул и даже не вспоминал об этом. В конце концов, ни Орден, ни Ватикан об этом не знали.

Но, может быть, догадывались.

Независимость была одной из довольно значимых и известных черт книжников. Другое дело,что они обладали чистой силой и априори приписывались к экзорцистам и стороне экзорцистов.

Почему именно сейчас, когда ему хотелось отвлечься, а отвлечься никак не удавалось, в голову лезла всякая фигня, а мир воспринимался исключительно в серых тонах вечного уныния?

Вечное уныние — сейчас даже подобное сочетание слов звучало увлекательно и почти заманчиво. Даже очень заманчиво. Очень-очень…

Серьёзно, Лави не прочь был погрузиться в философию и начать поиск ответов…

Ах, да, ответов на его вопросы не существовало в природе, кажется. Все его проблемы были в его голове. Или в окружающем мире.

Лави завидовал мирно напевающему Уолкеру, умудрившемуся даже найти для себя милое, доброе и полезное занятие: уборка комнаты. Правда, комнату эту он практически стряс с Комуи всеми правдами и неправдами. Но разве Аллен не нуждался в свежем воздухе, чистой комнате и таком элементарном комфорте?

— Эй, может, присоединишься? — Уолкер задавал этот вопрос уже третий раз за день, но Лави оставался в стороне. Так же, как ещё тридцать пять раз в другие дни недели. Наблюдать со стороны было привычнее.

В конце концов, Лави честно пытался отвлечься, при этом никак не отвлекаясь на самом деле: дел было по горло, многочисленные жертвы, сумасшедшие разрушения. Ватикан на полном серьёзе планировал переселение Хевласки в другое отделение, которое будет побольше, просто для того, чтобы подобная ситуация не повторилась. Становилось очевидно, что Книжник не сообщил им о радиусе действия щита Хевласки. Он был не таким уж большим. То есть щит накрывал всё здание, но если оно было слишком большим, то ближе к краю он основательно слабел. В своё время Хелеос каким-то способом поддерживал и активировал этот щит на полную мощность, но без помощи Сердца самим им сделать это было невозможно.

А Аллен до сих пор не научился правильно использовать свой Плащ. Зато он выглядел очень довольным. Возможно, это началось с тех пор, как Аллен стал ощущать ребёнка? Он заслужил немного счастья, пусть даже от этого ребёнка будет много проблем, и логичнее всего не привязываться к нему сейчас, пока он не рождён. Кто знает, что там будет дальше с ребёнком, который на самом деле Сердце? Но это выглядело так, словно Аллен, наконец, пришёл к какому-то окончательному решению и больше ни о чём не заботился.

— Что ты узнал, Аллен?

— Прости, что?

— Что с тобой произошло? Прозрение? Почему ты так… так…

— Бессовестно счастлив? — помог Эван.

— Почему сразу бессовестно? — Аллен, кряхтя, взобрался сначала на стул, а потом на подоконник. Всё же он был несколько ограничен в движениях. Лави оставалось лишь удивляться тому, как Уолкер игнорировал живот во время боя. — И не счастлив. Я умиротворён, скорее. Очень умиротворён.

— Будто тебя накачали чем-то, — вставил Лави.

— Плащ бы не позволил подобного. Это для ребёнка может быть плохо.