Покрышкин

Друг И. И. Бабака Григорий Устинович Дольников ушел из жизни в марте 1996-го, на 73-м году жизни. Он и в последние годы жизни был необычайно представителен — статная богатырская фигура, орлиный нос, седая шкиперская бородка, большие выразительные глаза, в которых светились ум и воля. А как красив он был тогда, в 1943 году, когда начал воевать. Имея, кроме летного таланта, лишь чуть более пятидесяти часов налета, из них на «аэрокобре» — 3,5 часа!.. 30 сентября 1943-го, на пятьдесят шестом боевом вылете, в которых сбил три самолета, младший лейтенант Дольников таранил «мессершмитт», защищая своего командира — Героя Советского Союза Николая Лавицкого. Потом — плен, из которого удалось вырваться с третьей попытки, партизанский отряд. Мало кто знает о том, что эпизод из шолоховского рассказа «Судьба человека», где пленный пьет не закусывая водку перед гестаповцами, списан с Дольникова, который однажды после войны рассказал об этом в компании, где оказался и литературный секретарь писателя. В своей книге «Летит стальная эскадрилья» Дольников описывает то застолье. «Русские после первой не закусывают» — это его легендарные слова. А после третьего стакана: «Мы и перед смертью не закусываем...» Далее Григорий Устинович пишет: «Много было нас, Соколовых, испытавших горечь и позор плена... Что же касается сомнений в правдивости эпизода с Соколовым, то могу подтвердить — ни Соколов, ни я в ту минуту не опьянели: мы пили под дулом автомата».

Вернулся в полк Дольников в апреле 1944 года. И. М. Дзусов, а затем сменивший его А. И. Покрышкин притормозили особистов: «Проверяйте на месте. На его коже и костях много сказано. Да не волыньте».

Боевые друзья любили добродушного, с мощным темпераментом Григория (прозвище его было с белорусским акцентом — Горачий). Дольников пишет: «Один из них стал для меня другом на всю жизнь — человек рыцарского, героического, самозабвенного отношения к своему долгу перед Родиной — Иван Ильич Бабак... Боевые качества Бабака не ограничивались смелостью и умением наверняка разить врага: он быстрее других сформировался и как организатор боев, и как отличный воспитатель — ведь по профессии Иван был учителем».

От Бабака перешел к Дольникову самолет, средства на который были собраны школьниками Мариуполя для лучшего летчика фронта. На этом истребителе было сбито двадцать немецких самолетов. После того как друг не вернулся, Дольников пишет на фюзеляже — «За Ваню Бабака». А после возвращения Ивана они, не сдержав чувств, обнявшись, зарыдали у этой машины...

В конце 1945-го до Дольникова все же добрались соответствующие органы. Проверка, в отсутствие Покрышкина, ушедшего на учебу в Академию имени Фрунзе, была суровой. «Нигде об этом не писал, но били свои не хуже немцев», — рассказывал Г. У. Дольников. В армии его все же оставили, служил он на Дальнем Востоке. После 1953 года Дольников делает самую высокую из всех покрышкинцев карьеру, на закате которой становится генерал-полковником, заместителем главкома ВВС. «О послевоенной службе я не писал, а была она, пожалуй, не менее интересной». Дольников участвовал в боевых действиях на Ближнем Востоке (командовал полком, сбивал израильские «фантомы»), в Эфиопии.

До последних дней своей жизни Григорий Устинович боролся за справедливость как мог. И. И. Бабак пишет: «Он прожил красивую жизнь. Украсил и конец ее — все старался сделать доброе друзьям». На скромном памятнике на подмосковном кладбище в Монине — православный крест...

Из писем И. И. Бабака Ю. Н. Косминкову: