Покрышкин

Для нас, летчиков, было ясно, чего стоит Саша Покрышкин, когда он еще не был прославлен, знаменит, а был равным среди равных, внимательным и заботливым о более молодых. Мы видели его надежность в любом боевом вылете, самоотверженность, настойчивость и всегда были уверены в том, что в бою Саша никого и никогда не бросит, не подведет, как бы ни было сложно и тяжело. Это для летчиков главное, и в этом весь Покрышкин!

…Мы с ним в 1941–42 годах были равны по должности, по званию, это значило — парашют на спину, кабина, сектор газа и понеслись в неизвестность, частенько по необдуманному, без учета наших возможностей, приказанию свыше, а кто был этот «свыше», Саша Вам, наверное, рассказывал…

В боевой вылет мы вкладывали всю душу, все старание, все умение, трудились, образно говоря, до «седьмого пота» под огнем зениток, «мессов», а комдив нас нещадно «гонял», считая себя безупречным в отданных им приказах и указаниях, а приказы и указания были не те и не соответствовали сложившейся фронтовой обстановке. Доставалось нам еще и за то, что Александр Покрышкин, Анатолий Морозов, Борис Колесников слишком рьяно в прямых дебатах с комдивом отстаивали справедливость и свое мнение.

У комдива были только свои «принципы», безграничная власть и высокое воинское звание, а у нас на петлицах только по три «кубаря» старших лейтенантов, но имелся уже приобретенный и испытанный, грубо говоря, на своей шкуре, опыт и знание боевой работы. Толя Морозов, который часто был ведущим, при таких дебатах с комдивом прямо говорил ему: «Товарищ командир дивизии, для вас все не так, все не этак, слетайте с нами хотя бы один разок и покажите, как надо — мы вас, гарантирую, надежно прикроем». Здесь комдив глубокомысленно замолкал — на МиГах он не летал и, видимо, в небо войны не рвался, хотя и был молод.

…Журналист Юрий Александрович Марчук, видимо, близко познакомившийся и встречавшийся с нашим бывшим комдивом, в одном из писем поставил мне вопрос: «Почему А. И. Покрышкин так неуважительно и не с лейтенантских ли позиций в своей книге «Небо войны» отзывается о комдиве?» Хотя Саша, как мне думается, по своей тактичности, даже и не назвал в книге фамилию комдива…

Вспомнил все, и возмутилась моя душа, написал Марчуку прямо, не закругляя острых углов: нет, Юрий Александрович, не с лейтенантских позиций писал А. И. Покрышкин книгу «Небо войны», а с позиций зрелого, опытного летчика и командира, все испытавшего в боях. А что касается уважения, Юрий Александрович, его надо заслужить, а уважать только за чины и ранги мы, летчики, не умели и не хотели. Слишком много мы встретили в годы войны нелетавших начальников, распоряжавшихся судьбами летчиков, и это было не в нашу пользу и не для пользы дела…

Дорогой ценой мы добились Победы, и в книгах о войне должна быть только истина…

Мы знали истинную цену своей профессии военного летчика и навсегда остались непримиримыми к несправедливости, произволу, которые допускали к нам люди, не знавшие, что такое настоящий полет, боевой вылет, летная жизнь, боевая работа.

…Силен был наш «Кармен» (Герой Советского Союза Афанасий Карманов. 22–23 июня 1941 года сбил пять самолетов. — А.Т.) в воздухе, и я Вам прямо скажу — у Карманова и Покрышкина было много общего — они летали как-то особенно свободно, раскованно и удивительно целенаправленно, дерзко, смело, но обдуманно. Так нелепо, так обидно погиб «Кармен», так рвался он в небо войны, а повоевать смог только одни сутки. Многое бы он мог сделать, но погиб, а Саша «родился в рубашке»… Вы же, Мария Кузьминична, понимаете — ото всех, по кому мы направляли сноп пулеметного, а потом и пушечного огня, мы тоже получали, и в большинстве случаев даже большую, сдачу свинца.

…Я как бы заново в памяти прошел тот тернистый и ни с чем не сравнимый путь от Прута до предгорий Кавказа… Попали даже в Закавказье. Помню, в тех местах Саша, кажется, с Комосой ведут на поводке собачонку. Встретились, заулыбались мне через грусть и обиду: «Ну, что, довоевались?» А потом с Кубани начался наш путь, и тоже долгий и тоже тернистый, к Победе.

…Последняя памятная для меня встреча была на Кубани, в мае 1943 г. Встретилось нас всего три ветерана из тех, кто взлетел в небо Молдавии в июне 41-го. Саша Покрышкин, Пал Палыч [Крюков] и я.

В книге «Небо войны» Саша более половины страниц посвятил боевой работе 41–42 годов и боевым друзьям своего полка тех лет. В каждой строчке чувствуется, как это было для него памятно и дорого. Памятно и дорого это и для меня.

…Летчики, за редким исключением, как Исаев и ему подобные типы, это — особый народ, особое племя. И дружба у нас особая, долгая, крепкая и надежная. И время у нас идет по своим летным часам. Для кого-то год-три мало, а для летчиков это уже много, чтобы творить что-то необычное, недоступное другим. Риск, спаянность, взаимовыручка порождают и особую дружбу…