Покрывало ночи

Последовала серия столь ужасающих образов, что Эруэлл едва сдержался, чтоб не назвать их в своих мыслях, и старался потом никогда их не вспоминать. Никогда. Мы тоже не станем их описывать.

— Что ты хочешь? — отдышавшись, прохрипел Эруэлл.

«Сволочь. Убью. Сволочь. Убью. Сволочь…»

— Давно бы так! — рассмеялся голос.

«Если я когда-нибудь встречу тебя наяву…»

— Я собираюсь предложить военный, политический, а впоследствии и торговый союз Возрождающемуся Оннеру и его Верховному Королю, — невозмутимо продолжил голос.

— Кто же стремится к заключению такого союза? — выдохнул Эруэлл.

«Союзнички, вашу маму… да я бы таких союзничков…»

— Возрождающаяся Голорская Империя, — ответил голос.

— Что?! — ахнул Эруэлл.

«Союз Оннера с Голором?!!»

— Знаю, что ты хочешь сказать, — вздохнул голос. — Оннер и Голор всегда воевали. Непримиримые враги и все такое… Но ответь — разве не может быть по-другому? К чему новая война и новая гибель? Вновь лить кровь лучших из лучших? Опять идти старыми путями, повторять ошибки прадедов? К чему?

«Ах ты, сволочь! Нет, ну какая же все-таки сволочь!»

— Наверно, это я должен был спросить — к чему? — усмехнулся Эруэлл. — Я ведь помню, как началась эта война. И кто ее начал, тоже помню. Я только все никак не мог понять — зачем? К чему такое — не слишком большое, если правду сказать — королевство, как Рон, вдруг решило завоевать весь мир? Я тогда еще не знал такого слова — Голор. Теперь знаю. И кровь лучших из лучших уже льется. С начала войны льется. И сейчас — тоже. И если все что происходило — ошибка, не мне нести за нее ответ. И не Оннеру. И если Голор хочет мира, ему нужно просить прощения, а не проповедовать.

— Может случится так, что ты окажешься прав, — поведал голос. — И Голор будет готов принести извинения в любой доступной для подобной империи форме.

— Мир между Оннером и Голором на вечные времена? — настороженно спросил Эруэлл.

— Ну да, — жизнерадостно согласился голос. — Причем никаких серьезных дополнительных уступок со стороны Оннера. Голорская Империя убирает все свои, равно как и наемные, войска в пределы своих границ, восстанавливает все разрушенные во время ведения боевых действий крепости, выплачивает определенные суммы для возмещения ущерба городам и государствам…

— Воскрешает всех убитых, — ехидно продолжил Эруэлл, — восстанавливает девственность всем изнасилованным…

— Можно особо оговорить эти проблемы, — в голосе послышалась улыбка. — Прошу прощения, но не уполномочен. Это дело посольств и прочих бумажных людей.

— Даже так? — вырвалось у Эруэлла.

«Ох, что-то больно вы хорошие».

— Даже так, — довольно продолжил голос. — А кроме того, Голорская Империя дает торжественную клятву более никогда не переступать своих границ военной силой, разве что ради оказания союзнической помощи Верховному Королю Великого Оннера. Великая Голорская Империя не требует никаких территориальных уступок, контрибуций, смен династий в малых королевствах или уничтожения каких-либо Богов и верований.

— Ты сказал — никаких серьезных уступок, — напомнил Эруэлл. — А несерьезные?

«Что у тебя за пазухой? Ты врешь, конечно, насчет мира. Мир заключается не так. Я не знаю, как, но что не так — наверняка. И какова же должна быть цена у такого мира? Мне ее не уплатить, это точно. Даже будь я королем уже созданного королевства, имей за собой нечто большее, чем мечту — мне все равно нечего предложить тебе. И ты знаешь это. Имей ты действительно то что предлагаешь, ты бы говорил не со мной. Ты бы говорил с тем, кто действительно может заплатить такую страшную, непредставимую цену. Я не могу. А значит, ты врешь. Ты предлагаешь то, чего у тебя нет, в надежде, что я поверю — разведчик ведь не обязан разбираться в высоком исскустве государственной лжи. Вот только ты в нем тоже не слишком силен. Слишком уж много предлагаешь за „несерьезные уступки“. Оплошал ты, братец. Впрочем, ври дальше. Послушаем».

— Так что там с несерьезными уступками? — повторил Эруэлл.

— Да так, мелочи… стоит ли о них говорить? — зевнул голос.

— Чутье подсказывает мне, что стоит, — упрямо проговорил Эруэлл. — Именно о них и стоит.

«Давай-давай! Выкладывай!»

— У тебя верное чутье, разведчик, — сухо заметил голос. — Согласись ты сейчас — и тебе не отвертеться. Впрочем, ты и так согласишься. Помучаешься немного совестью — и согласишься.

— Я еще раз вынужден задать все тот же вопрос, — вздохнул Эруэлл. — Что тебе от меня нужно?!

— Есть некоторые фигуры, которых не должно быть в высокой политической игре между нашими великими государствами, — поведал голос.

— Вот как? — притворно удивился Эруэлл.

«Так вот к чему ты клонишь. Не должно быть, значит. Некоторые, говоришь. И тебе просто нужен исполнитель. Тихий, опытный, никому не известный. Вот только не слишком ли много ты всего наобещал?»

— Они должны быть сняты с доски до начала игры, — сообщил голос.

— А при чем здесь я? — невинно поинтересовался Эруэлл. — Ты давай проще, а то мы, верховные короли, в хитрых материях не разбираемся.