Покуда я тебя не обрету

В длинном серебряном, под цвет волос, легком платье с вырезом мисс Вурц выглядела шикарно. Джек был во всем черном – черный смокинг, черная рубашка, черная бабочка; Армани превратил его в уменьшенную версию Аль Капоне. Набранных для съемок десяти кило и след простыл – он снова выглядел «стройным, как Джонни Вайсмюллер», как когда-то сказала Мишель Махер.

Они не провели на красном ковре и двадцати минут, как Эрика потащила их на обязательное интервью к Джоан Риверс. Джек дрожал при одной мысли, что ответит мисс Вурц на стандартный вопрос Джоан «кто вас одевает»; он боялся услышать «папа Джека, когда-то мы были любовниками». Каролина ответила так:

– Это очень личное дело. Платье – подарок от одного моего старинного поклонника.

Лучше и не скажешь, подумал Джек.

Джоан Риверс знала, что мисс Вурц учила Джека в третьем классе; кажется, это знали все журналисты.

– Каким вам запомнился Джек? Как он учился?

– Даже ребенком он умел играть женщин так же убедительно, как мужчин, – ответила Каролина. – Ему нужно было лишь одно – знать, кто его зрители.

– И кто же твой зритель, Джек Бернс? – спросила Джоан Риверс.

– Мой единственный зритель – мой отец, – ответил он. – Впрочем, за карьеру у меня появились и другие поклонники, я полагаю.

Тут Джек заглянул прямо в камеру и впервые в жизни произнес:

– Пап, привет!

Оглянувшись, он заметил, что мисс Вурц робко улыбается в камеру.

После этого Джек думал только о том, как бы поскорее покинуть красный ковер. Его можно было прямо везти в психбольницу, он едва не позвонил доктору Гарсия.

– Успокойся, – сказала Каролина. – Тебе не нужно ничего Уильяму говорить. Он просто хочет тебя видеть – а больше всего он хочет увидеть, как ты выигрываешь.

Оскаровская церемония – длинная и скучная, как стояние в очереди. Эрика провела Джека и мисс Вурц в «Шрайн Аудиториум», и они прождали целую вечность. Джек выпил слишком много воды, и ему жутко хотелось в туалет, но тут на сцену вышел полицейский в солнечных очках, белом шлеме и Билли Кристалом в руках, и вечер наконец начался.

Джек сидел в шестом ряду у прохода. Все номинанты сидели у прохода; перед Джеком уселся Ричард Гладштейн, за ним – Бешеный Билл. Рядом с Джеком сидела мисс Вурц, за ней – Харви Вайнштейн. Каролина не помнила, кто он такой (а ведь Джек дважды знакомил их предыдущим вечером!), она лишь решила, что это важный человек – на него весь вечер направляли то одну камеру, то другую. Джек так и не понял, что заставило Каролину принять Харви за знаменитого бывшего боксера, чемпиона в тяжелом весе. Наверное, услышала, как кто-нибудь сказал, что Харви любит подраться; ничего другого Джек не мог придумать.

Приз за лучшую мужскую роль второго плана вручают относительно рано, и когда победил Майкл Кейн, Джек понял, что ждать придется долго – призы за сценарий вручают в самом конце церемонии. Всю церемонию целиком не высиживал почти никто – особенно те, кто выпил слишком много воды. Но отойти пописать не так-то просто – подниматься с мест разрешалось только во время перерывов на рекламу.

Мисс Вурц начала злиться на тех победителей, кто превышал лимит в сорок пять секунд на выступление. Педро Альмадовар едва не довел ее; получив «Оскара» за свою ленту «Все о моей матери» в номинации «лучший иностранный фильм», он толкнул такую речугу, что Антонио Бандерасу пришлось применить силу и стащить его со сцены.

– Буэнас ночес! – крикнула ему вслед мисс Вурц.

Джек убежал в туалет, пока вручали приз имени Ирвинга Тальберга – в тот год его получил Уоррен Битти. Каролина осталась недовольна, что Джек утащил ее именно в этот момент – она когда-то была влюблена в Уоррена.

– Разумеется, я близко не испытывала к нему тех чувств, что испытывала к твоему папе, но все равно!

Вернувшись на место, Джек понял, что ему снова нужно в туалет; он шепнул на ухо мисс Вурц, что, если не победит, ему придется писать в бутылку из-под «Эвиана». Джек надеялся только на то, что за сценой есть специальный туалет.

Наконец дело дошло до «Оскаров» за сценарии, и, слава богу, номинация «лучший сценарий по ранее опубликованным произведениям» предшествовала номинации «лучший сценарий». Представлял номинантов Кевин Спейси в гордом одиночестве – на сцене с ним полагалось быть Аннетте Бенинг, но она была беременна на последних месяцах и не решилась подниматься на сцену. Спейси пошутил, сказав, что она не может присутствовать «по производственным обстоятельствам», и добавил:

– Я не стану просить ее подниматься сюда, если только, конечно, она сама не выиграет «Оскара». В этом случае ее ничто не удержит и она залезет к нам на четвереньках.

Джек решил, что это плохой знак – он помнил свою ночь в Хельсинки с беременной тренером по аэробике, и одна мысль об Аннетте Бенинг на четвереньках заставила его заново испытать угрызения совести. Но не прошло и двух секунд, как Кевин Спейси сказал:

– И «Оскар» присуждается…

Остального Джек не услышал – ему прямо в ухо орала что есть мочи мисс Вурц:

– Джек, подумай только, как Уильям рад за тебя!!!