Покуда я тебя не обрету

– Я теперь в Роттердаме, у меня свой салон, но я все равно лишь подмастерье, ты понимаешь, о чем я. Но дела идут неплохо, – сказал он, тряся головой; Джек понял, почему узнал его позднее других, – Робби начал лысеть, плюс появились морщины вокруг слезящихся глаз.

– Что было в Амстердаме, Робби? Что приключилось с мамой? С чего она взяла и вернулась в Канаду?

– О, Джеки, не надо об этом. Не трогай лихо, оно давно издохло.

Он имел в виду «не буди лихо, пока оно тихо», но Джек понял.

– Я помню ту ночь, когда она стала проституткой. Ну, по крайней мере, вела себя как проститутка, – сказал Джек. – За мной присматривали Саския и Элс. А ты принес маме косяк.

– Джеки, не надо, – сказал Робби.

– Мой папа не ездил ни в какую Австралию. Он все время был в Амстердаме.

– У твоего отца было много поклонников и друзей, так что твоя мама просто не выдержала.

– В каком смысле не выдержала?

Робби чуть не упал, сделав шаг вперед под музыку, потом еще раз показал Джеку мамину подпись у себя на плече, словно вызывая его – мол, можешь ударить меня, но я принадлежу ей.

– Я не предам ее, Джек, – сказал он. – Пожалуйста, не пытай меня.

– Извини, Робби.

Джеку стало стыдно, не стоило так агрессивно нападать на него.

Робби обнял Джека за шею, уткнулся лбом ему в нос.

– Ты не думай, мама тебя любила. Но она никого, даже тебя, не любила так, как Уильяма.

Старинные подруги, за исключением Лесли Оустлер, уже разошлись по домам; те, что были не замужем или разведены (последние этим гордились), прихватили с собой по тату-художнику. Мистер Рэмзи попрощался с Джеком своим обычным «Джек Бе-е-е-е-ернс!» и тоже исчез, прихватив с собой Майка Ночная Смена из Норфолка, штат Виргиния, салон «Друзья моряков» (он и правда дружил с моряками).

Даже мисс Вонг, наконец обретя в себе ураган, танцевала так, что ей аплодировали – особенно ее выкрутасам с братьями Фраунгофер под «Stuck Inside of Mobile with the Memphis Blues Again». Она и ушла с одним из братьев, тем, что посмазливее.

Удивительно, но чета Малькольм оставалась почти до самого конца; миссис Малькольм нашла себе увлекательного собеседника – Марвина Джона по прозвищу Дельта Меконга из города Тускалуза, штат Алабама. Он потерял во Вьетнаме обе ноги и часть носа и, как появился в школе, сразу сел на колесо Колясочнице Джейн и принялся развлекать ее и мужа разными историями (вероятно, выдуманными) про то, как он пытался соблазнять девушек, сидя с половиной носа в своей коляске.

– Нет, далеко не все особы женского пола сочувственно относятся к ветеранам, – начиналась одна такая история; миссис Малькольм смеялась как безумная.

Мисс Вурц ушла домой в достойное преподавателя школы Святой Хильды время, разумеется одна, но до этого сорвала овацию, подпевая Бобу; мурашки по коже бегали, когда она пела «All I Really Want to Do» и «I’ll Be Your Baby Tonight». Плосконосый Том сказал Джеку, что, обыщи хоть весь Кливленд, таких женщин не найдешь; Дан из Северной Дакоты сказал, таких женщин не найдешь, обыщи хоть весь Бисмарк. Джек подумал: как же в свое время повезло Эдмонтону!

Особняк Оустлеров в ту ночь превратился в мотель, на лужайке часовыми стояли мотоциклы, иные совсем рядом с домом, словно хотели пролезть внутрь через окна.

Везунчик Пьер заснул на диване в гостиной, его закидали куртками так, что никто не мог его найти до самого утра, пока на него случайно не уселся Чернильный Джо.

Ластоногого Фолькмана и Росомаху Валли пришлось развести по разным углам, они опять было принялись обсуждать «мичиганские дела». Ластоногого уложили в бывшей спальне Джека, Росомаха провел ночь на кухне, где за ним приглядывал менее смазливый из братьев Фраунгофер, тот, кого не унесла с собой ураганная мисс Вонг.

Гадкий Билл Леттерс и Скользкий Эдди Эспозито улеглись валетом на столе в столовой; оттуда по всему дому разносились их суждения о Майке Ночная Смена.

– Билл, если ты не знал, что Ночная Смена пидор, значит у тебя глаза в жопе, – начал Эдди.

– Эдди, если бы у тебя глаза были в жопе, ты бы раньше меня узнал, что Ночная Смена пидор, – ответил Гадкий Билл.

– Ты жопа с ушами, Билл, – сказал Скользкий Эдди.

– Разумеется, я жопа с ушами! – ответил Гадкий Билл. – Я это отлично знаю, лучше скажи мне что-нибудь новенькое!

Но Скользкий Эдди уже храпел.

– Сладких снов вам, жопы с ушами! – крикнул Гадкий Билл, как бы обращаясь ко всем постояльцам и хозяевам сразу.

– Сладких снов, жопы с ушами! – отозвались Барсук Шульц и его жена Малышка Куриное Крылышко из подвала, где они валялись на старинном ковре.

– Отличная тусовка, – шепнул Джек на ухо сестре Скреткович, с которой спал в ту ночь.

– Ага, твоя мама была бы без ума! – ответила мисс Скреткович – к сожалению, та, что побывала замужем за Плосконосым Томом; у нее на заднице был вытатуирован шикарный осьминог, занимавший обе ягодицы.

– Увы, работа Плосконосого Тома, – призналась она с грустью. – Нет, осьминог-то сам по себе восхитительный.

Далее по коридору, в спальне миссис Оустлер, Лесли лежала в постели с другой сестрой Скреткович.