Покупатели мечты

Бартоломеу — алкоголик на излечении. Однако его главная проблема не алкоголизм, а СВГ, синдром вынужденного говорения. У него порок высказывать мнение и совать нос куда его не просят. Ему нравится философствовать, но он путается в словах. Его прозвище говорит само за себя — «Краснобай». У него язык без тормозов, а рот больше, чем мозги; вероятно, при рождении он спросил, как его имя, кем была его мать и где она проживает. А еще он возмущался, обращаясь к акушерке: «Эй, дорогая! Зачем ты вытащила меня оттуда, где я спал?» В отличие от Учителя он ведет себя неприлично, дерзко и нагло, но я вынужден признать, что он обладает заразительным весельем и завидным чувством юмора.

Барнабе — другой алкоголик на излечении, долгие годы он был товарищем попоек с Бартоломеу. Я всегда путаю их имена. И когда они открывают рот, мы путаемся еще больше. Они оба — специалисты делать замечания не по делу.

Барнабе, помимо порока, связанного с алкогольными напитками, еще имеет порок произносить речи о политике, что оправдывает его необычное прозвище — «Мэр». Каждый раз, когда он видит скопище людей, его мозг входит в транс, он надсаживает грудь, повышает голос и старается убедить людей голосовать за него. Только дело в том, что несчастный не является чьим-либо кандидатом. В отличие от Учителя он любит аплодисменты и общественное признание. Краснобай худой, стройный. Мэр — лодырь, тучный и добродушный, у него всегда что-нибудь припрятано в пиджаке пожевать. Краснобай — уличный философ, Мэр — уличный политик.

Для них такие интеллектуалы, как я, — дураки. Они ежедневно расстраивают, провоцируют, беспокоят меня. Там, где находятся эти двое, никто не может чувствовать себя в безопасности. Несмотря на то что я неверующий, иногда мне приходится говорить: «Господи, избавь нас от этих учеников!»

Чтобы ухудшить картину, скажу, что Бартоломеу и Барнабе постоянно соревнуются друг с другом. Мало того, что эти люди испытывают остатки моего терпения, они еще и уменьшают философское значение известнейших идей Учителя. Каждый раз, когда они появляются на сцене, драма переходит в комедию. Они отправляют в канализацию светлую мысль Продавца Грез, и это заканчивается для меня нервным приступом.

Когда у них нет проблем, они оба такие творческие, что достаточно нескольких мгновений, чтобы они занялись этим. И наихудшее то, что у них даже нет потребности сконфузиться и они обманывают всех вокруг себя, включая Учителя. По правде говоря, сегодня даже я не знаю, почему он их выбрал. По моему мнению, он должен был бы выбрать культурных людей, опытных и с хорошим поведением, например служащих, психологов, педагогов или врачей. Но что поделаешь, он предпочел буянов.

Порой Учитель посреди речи начинал читать стихотворение о человеческом существовании, которое непосредственно касается всякого смертного, будь он богатым или нищим: «Существование циклично. Нет таких аплодисментов, которые длятся всегда, нет такого освистывания, которое было бы вечным».

Эта мысль заставила меня замкнуться в себе самом и поразмышлять над великими людьми истории. Иисус Христос был любим многими, но предан, и от него отказались его самые близкие друзья. Юлий Цезарь пережил периоды славы и времена бедствий. Друзья Брут и Кассий предали и убили его. Наполеон вознесся, как немногие, и был унижен, как редко кто унижался. Линкольн, Кеннеди и Мартин Лютер Кинг прожили цикличный отрезок существования.

В то время как он странствовал в этом социальном феномене, Бартоломеу и Барнабе не могли не говорить, ибо желали завоевать место среди толпы. Не соглашаясь с Учителем, Бартоломеу заявлял ему:

— Великий шеф, я думаю, что ваше суждение не находит отклика в моей истории. И, пытаясь философствовать, добавлял: — Мое существование не является циклическим спектаклем. Годами я только унижаюсь. Меня освистывают, ругают, презирают, считают бродягой, мошенником и бессовестным человеком. Я знаю только кризис и еще раз кризис.

Барнабе, услышав, как Бартоломеу завоевывает статус, не захотел отставать и решил влезть в это дело. Подобно политику, разглагольствующему во время какой-нибудь кампании, он завопил:

— Глубокоуважаемый Учитель и люди, которые меня слушают! Если Краснобай вот уже годами живет в кризисе, то я хочу заявить, что с тех пор, как меня знают люди, я живу в несчастной набедренной повязке. Я оказался в тяжелейшем положении, без ориентира, без мобильного телефона, без кредитной карточки и без money. — В этот момент он повысил голос и добавил, как какой-нибудь политический лидер: — Но я верю вашему слову, о Учитель, что существование циклично и что наступит день, когда я буду востребован людьми. Потому что в этом городе есть только два типа избирателей. Те, которые голосуют за меня, и те, которые меня не знают. — И, восхваляя себя за фразу, которую он построил, Мэр сказал: — Я — гений! — И с восторгом зааплодировал самому себе.

— Нас двое! — подтвердил Бартоломеу, тоже аплодируя самому себе.