Покушение

Итак, сами итальянские законы не признают за показаниями террориста Агджи никакой юридической силы. А это означает, что арест Антонова и последующее содержание его под стражей являются совершенно незаконными.

К этому я хотел бы добавить, что конституция Италии провозглашает в ст. 27 презумпцию невиновности. Это значит, что человек, вина которого не доказана, считается невиновным и недопустимо называть его преступником. А ведь это сейчас постоянно делается во всей западной прессе, развернувшей враждебную пропагандистскую кампанию против социалистических стран. Я, как юрист, усматриваю здесь нарушение конституции, а также ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, которая также провозглашает презумпцию невиновности. С. Антонов должен быть немедленно освобожден.

Могут сказать, что дело еще недостаточно расследовано. Но ведь следствие идет почти пять месяцев, а никаких доказательств вины Антонова не было и нет. Необоснованное, чрезмерно длительное заключение гражданина по обвинению, которое не назовешь иначе как ложным оговором со стороны заведомого преступника, — все это несомненно является нарушением общепризнанных норм и принципов права. Не буду голословным и сошлюсь в этой связи на ст. 9 Международного пакта о гражданских и политических правах, который ратифицирован и Итальянской Республикой.

В этой связи возникает вопрос о методах ведения следствия по «делу Антонова». Как вы их расцениваете?

В. Н. Кудрявцев. Я не берусь давать оценку правилам содержания подследственных в итальянских тюрьмах, но факт остается фактом: здоровье Антонова серьезно ухудшилось. Об этом сообщили болгарские и итальянские врачи, осмотревшие С. Антонова в тюремной камере. Такое обращение с болгарским гражданином не может не вызывать понятного беспокойства со стороны тех, кто выступает за строгое соблюдение всех прав человека, включая и международные соглашения по этому вопросу.

Возможно, инициаторы «дела Антонова» хотят суровым режимом тюрьмы сломить его волю, к чему-то его принудить? Учитывая причастность к этому делу спецслужб, видимо, нельзя исключить возможность использования против Антонова особых препаратов, которые, как известно, широко практикуются американским ЦРУ.

Если так, то это было бы еще одним грубейшим нарушением, которое осуждается и нормами международного права, и итальянскими законами. Эти законы запрещают любое физическое или психическое принуждение в отношении подследственных. А недавно в Италии разработан проект нового уголовно-процессуального кодекса, еще более четко решающего данный вопрос. В частности, в ст. 180 проекта сказано: «Не могут быть использованы, даже с согласия заинтересованной стороны, методы и средства, способные влиять на свободу волеизъявления или способность вспоминать или оценивать события». Но ведь даже только одно длительное предварительное заключение в одиночной камере как раз и чревато такого рода воздействием на психику человека..»

В чем же смысл антисоциалистической пропаганды определенных западных кругов, если по всем своим параметрам эта провокация была заведомо обречена на провал — правда ведь всегда рано или поздно становится известной?

В принципе, конечно, это так, но в условиях капиталистического Запада ее можно очень долго скрывать. Там над производством информационной лжи трудится гигантский пропагандистский аппарат. И в результате большинство населения западных стран остается в плену тех версий, о которых им кричит буржуазная пропаганда. А если дело потом и дойдет до скромных, скороговоркой сказанных опровержений, то обыватель их не заметит — его внимание поглощает очередная крикливо поданная сенсация.

Все делалось для того, чтобы инспирированные потоки лжи террориста были постоянно на виду у западного обывателя. Антонов проводил свои дни в одиночной камере, в условиях режима почти полной изоляции, а Агджа, наоборот, вел крайне насыщенный образ жизни, принимал многочисленных посетителей, делал заявления для печати в ходе своих многочисленных выездов за пределы римской тюрьмы. Осенью 1983 г. его трижды вывозили на улицы итальянской столицы для следственных экспериментов. Определенные участки улиц и площадей оцеплялись еще до рассвета сотнями карабинеров-автоматчиков, возводились заслоны из полицейских грузовиков, устанавливались на крышах домов огневые точки… Наконец, в сопровождении внушительного эскорта появлялся тюремный фургон. Из него выходил Агджа и в сопровождении толпы следователей, адвокатов, журналистов и охраны двигался по улицам, проигрывая на месте собственную версию покушения на папу римского.