Покушение

12 декабря 1983 г. итальянское агентство АНСА сообщило об окончании следствия по делу о покушении на папу римского. Судья-следователь И. Мартелла передал документы для заключения заместителю генерального прокурора Антонио Альбано. Последний сменил на этом посту Франко Скорцу, который трижды отказался освободить Антонова под залог. Никакой информации о заключениях Мартеллы не появилось тогда в итальянской прессе, которая предпочла, таким образом, не отвечать на два главных вопроса, возникавших в тот период:

— Отвергают или нет следственные органы Рима клеветнический тезис «о международном заговоре, подготовленном Болгарией».

— Агджа оклеветал Антонова, но почему и для кого он это сделал?

21 декабря 1983 г. С. Антонов был переведен из тюрьмы «под домашний арест» — судья-следователь И. Мартелла мотивировал это решение «серьезным ухудшением здоровья служащего болгарской авиакомпании». К такому заключению единодушно пришли две медицинские комиссии. За 13 месяцев строгой тюремной изоляции здоровье С. Антонова резко ухудшилось; он потерял в весе 13 килограммов. На фотографиях, сделанных при выходе из тюрьмы, у него был больной и измученный вид, который не могла скрыть улыбка, обращенная к встречавшим его соотечественникам. Антонова вынесли на санитарных носилках. «Антонов находится в болезненно обостренном психическом состоянии, — заявил известный болгарский психиатр Иван Темков, посетивший в марте 1983 г. его в римской тюрьме. — Его одолевают головные боли. Руки и ноги — холодные, синеватые. Нажмешь — остается след. Ладони — влажные, у него развилась вегетативная дистония, появилась нервная депрессия. Он знает, что это результат воздействия определенных препаратов. Антонов мужественно сопротивляется и стремится сохранить стойкость духа. Он мне сказал: «Досаждают больше всего навязанные мне каким-то способом не мои мысли. Мысли о смерти. Они насильно врываются мне в мозг. Мешают читать, думать, отдыхать. Гоню их, а они атакуют меня по чье-то жестокой воле».

Как и какими снадобьями подавить психику болгарского гражданина, это еще секрет, не раскрыты и профессором Темковым. Но за пять дней до его визита в Рим побывавший там же американский журналист Николас Гейдж частично разгласил замысел внушения Антонову навязчивых мыслей о смерти; в камеру к нему запустили полицейского агента болгарского происхождения — некоего Пейчева, который пугал заключенного тем, что «его жизнь в опасности» и посему «единственный способ спасти себя — это сотрудничать с итальянской полицией». Антонов гневно отказался пойти на подлость.

Адвокаты С. Антонова многократно требовали освободить своего подзащитного за отсутствием улик. Но Иларио Мартелла отказался пойти, даже на такую меру, весьма часто практикуемую итальянским правосудием, как «взятие на поруки» или «освобождение под залог». Лишь авторитетное мнение врачей вынудило его заменить тюремное заключение «домашним арестом». При этом с Антонова не было снято обвинение, и ему предписывалось ни под каким видом не покидать свою римскую квартиру в доме № б по улице Галяни.

Но даже это решение, мотивированное сугубо медицинскими соображениями и ни в коей мере не восстанавливающее справедливости, было встречено в штыки реакционными кругами как в самой Италии, так и в ряде других западных стран, прежде всего в США. Они расценили его как свидетельство того, что итальянская юстиция якобы «дает задний ход».

О своем несогласии с решением И. Мартеллы и своим собственным поспешно заявила римская прокуратура. Уже 4 января 1984 г. с одобрения своего шефа заместитель генерального прокурора Антонио Альбано направил в так называемый «суд свободы» требование вернуть С. Антонова в тюремную камеру. («Суд свободы» — недавно появившаяся в системе итальянского правосудия новая промежуточная инстанция. Он призван, в частности, решать вопросы о временном освобождении из тюрьмы подследственных по требованию защиты. С другой стороны, он может, если сочтет необходимым, отменить по протесту прокурора решение следователя, заменить тюремное заключение другой формой ограничения свободы). Свой протест А. Альбано обосновывал надуманным предположением о «возможности исчезновения» С. Антонова. Пытаясь придать хотя бы внешнее правдоподобие этому вымыслу, полицейские власти срочно приняли меры по усилению охраны жилища болгарского гражданина. Они носили явно демонстративный характер. Дом взяли в плотное кольцо силы охраны порядка. А напротив подъезда установили полицейский бронированный фургон.