Покушение

Между тем ночные гости продолжали стоять на месте, ничего не предпринимая. Я, само собой, сидела в кустах и наблюдала, чем все это кончится. Над ухом надоедливо звенели комары, трава становилась ощутимо мокрой от росы, а в небе загадочно мерцали звезды.

Наконец послышалось неспешное цоканье копыт, и к незваным гостям присоединился еще один всадник. Разговор у тех сразу оборвался, и я догадалась, что это прибыл начальник.

— Чего здесь? — громко спросил он, тяжело спрыгивая с лошади.

— Так ничего-с, ваше высокоблагородие, ждем-с ваших распоряжений, — ответил заискивающий голос. — Кругом тишина-с!

— А сами, без меня, ничего не можете сделать, остолопы?

Остолопы ничего на вопрос не ответили.

— Ладно, окружите дом, да так, чтобы мышь не проскочила! А ты, Ахрамеев, пойдешь со мной, — решил его высокоблагородие.

Я не стала дожидаться, пока подчиненные выполнят его приказ, и поползла назад. Оказавшись за углом флигеля, вскочила на ноги и припустилась к недалекой ограде. Выяснять, зачем сюда среди ночи явились «остолопы», я предоставила Николаю Ивановичу.

Зады Барановского двора выходили в переулок, куда я попала, протиснувшись в заборную щель. По ночному времени он был пуст. Однако тихо уйти мне не удалось, в соседнем подворье остервенело залаяла собака. Как водится, тотчас ей начала вторить соседская, и скоро мое передвижение по Каменному острову, сопровождалось большим собачьим концертом.

Я старалась идти не спеша, хотя меня так и подмывало броситься наутек.

— Ты чего это бродишь среди ночи? — вдруг раздался из темноты грубый, простуженный голос и на дорогу вышел солдат в треуголке и с ружьем.

— Ой, как ты меня напугал, служивый! — испуганно вскрикнула я. — Барыня помирает, послала за лекарем!

— Что она, днем не может помереть? Все ходют и ходют, то туда, то сюда, покоя от вас нет, — проворчал караульный и исчез в темноте.

Я пошла дальше, прикидывая, как выбраться с острова. Пройти ночью через мост было невозможно, а оставаться здесь до рассвета — опасно. К тому же я не спала уже вторую ночь и начала чувствовать, как сильно устала.

Скоро дома и усадьбы кончились, дорога спустилась к реке, и я оказалась на берегу неширокой речки. Дальше идти оказалось некуда. От безысходности я просто побрела по берегу, приискивая подходящее место провести остаток ночи. Возле воды было сыро и промозгло, ноги у меня скоро промокли, но ничего подходящего, чтобы хотя бы просто посидеть, все не попадалось. Вдруг впереди, возле самой воды, я заметила небольшой костерок и возле него двоих людей. Ночных бродяг я не боялась и направилась прямо к ним. Когда я подошла, два мужика, гревшиеся возле костра, быстро встали, но, разглядев меня, тотчас успокоились и опустились на свои места.

— Доброй ночи, — сказала я, останавливаясь возле них.

— Здорово, коли, не шутишь, — ответил один из них, а второй только что-то неразборчиво пробурчал под нос.

— Вы меня не бойтесь, — попросила я, — мне бы только погреться.

Бродяги посмотрели друг на друга и рассмеялись.

— А мы тебя и не боимся, это тебе, паренек, положено нас бояться, — добродушно сказал тот, что ответил на приветствие. — А место здесь не куплено, если хочешь — садись, грейся.

Я поблагодарила. Бродяги потеснились, и я опустилась на сено возле самого огня. Над костерком висел котелок, в котором что-то булькало и от которого аппетитно пахло рыбой. От света и тепла, на душе сразу стало легче и веселее.

— Замерз, малый? — наблюдая, как я грею руки, спросил разговорчивый. — Что ж ты один среди ночи бродишь?

— Да так, немного заблудился, — ответила я. — Хотел попасть на ту сторону, да не нашел переправу.

— Смотрю я, одежда на тебе благородная, — продолжил он, — в такой опасно ходить по ночам, вдруг наскочишь на лихих людей!

— Она у меня старая, ей в базарный день грош цена, а денег у меня нет, чего же мне бояться! — спокойно ответила я. — Да и постоять я за себя сумею!

Моя самоуверенность явно насмешила мужиков, они многозначительно переглянулись и вновь рассмеялись. Я сделала вид, что не придала их веселью никакого значения и продолжала спокойно греться.

— А сам-то ты кто будешь? — подбросив веток в огонь, спросил словоохотливый.

— Считайте, что никто, был в учении, теперь к родителям возвращаюсь, — ответила я. — У меня батюшка сельский священник.

— Стало быть, и ты божественного звания? — улыбнулся он. — Слышь, Фрол, теперь мы с тобой под Божьей защитой!

— Нет, я сам по себе, а учился не на попа, а на лекаря.

— И далеко тебе идти? — не отставал он.

— Далеко, в город Шую, — назвала я пункт своего назначения.

— Не слыхал. Это где же такой город будет?

— Во Владимирской губернии, — ответила я.

— Ишь, ты, даль какая! Да как же ты без денег туда доберешься?

— Мир не без добрых людей, как-нибудь с божьей помощью дойду. А вы, добрые люди, кто будете? — спросила я.

По обличию мои новые знакомые были похожи на крестьян, а вот держались уверенно и без обычного для крепостных раболепия.

— Мы, — усмехнулся собеседник, — мы, малый, будем душегубами. Вот это Фрол, безъязыкий, а я Кузьма.