Покушение

— Этого мало, — заметил присутствовавший на допросе Доронин. — И не очень убедительно. Они подтвердят, что получили пленку. А нам нужно подтверждение того, что для передачи был использован тайник на Собачьей площадке. Улавливаете разницу?

«Двадцать второй» совсем растерялся.

— Но я действительно использовал только этот тайник, — упавшим голосом проговорил он.

Доронин и следователь переглянулись.

— Вы знакомы со связным, который берет из тайника ваши посылки? — спросил Доронин.

— Никогда его в глаза не видел, — поклялся «двадцать второй».

— А с тем, кто передал вам фотоаппарат от Барановой?

— Того видел. И неоднократно.

— Опишите его.

«Двадцать второй» составил довольно подробный словесный портрет связного.

— Он не может оказаться одним и тем же лицом? — спросил следователь.

«Двадцать второй» неопределенно пожал плечами.

— А как ваш связной поддерживает контакт с Барановой? — спросил Доронин.

И на этот вопрос «двадцать второй» не смог дать ответа.

— Хорошо, — примирительно сказал Доронин. — Мы сами разберемся, насколько правдивы ваши показания. Мы составим текст сообщения о том, что вами подготовлена вторая посылка, а вы передадите это донесение в центр.

— Я все сделаю, как вы скажете, — с готовностью согласился «двадцать второй». — Но придется подождать срока выхода на связь.

— Подождем, — понял Доронин. — А теперь скажите, где Баранова?

И снова на лице у «двадцать второго» появилось выражение растерянности.

— Я не знаю, где она в данный момент.

— Но вы же получили от нее фотоаппарат, — напомнил Доронин.

— Мне передал его связной. А где она сама, мне неизвестно…

— Какая между вами установлена связь?

— Когда Баранова была в Ташкенте, мы обменивались телеграммами и изредка переговаривались по телефону. В начале марта я передал ей указание вернуться в Москву. После этого ко мне три раза приходил от нее связной. Спрашивал, что мне надо. Но где она — не сообщал, — объяснил «двадцать второй».

«Старая лиса не доверяет даже своему радисту, — подумал о Барановой Доронин. — Ну да теперь все равно никуда не денется. Не радист, так связной наведет на ее след».

— А если он придет четвертый раз и не застанет вас дома, что тогда? — спросил он.

— Тогда он оставит в потайном месте ключ.

— Какой ключ? От чего?

— Обыкновенный ключ от замка. Просто знак, что он был и станет заходить каждый день в три часа дня.

— Где это потайное место?

«Двадцать второй» снова взял ручку, нарисовал окно, наличник, указал место тайника.

Обыск на квартире у «двадцать второго» предусмотрительно пока не делали. Не хотели ненароком спугнуть тех, кто был с ним на связи. Теперь кое-что прояснилось. И сотрудники отдела уже вечером побывали в Софрине и проверили тайник за наличником. Ключ был уже там. За домом установили наблюдение. На следующий день в три пополудни возле крыльца появился пожилой человек, небритый, в темно-синем прорезиненном плаще, с портфелем в руках. Он поднялся на крыльцо, постучал в дверь, убедился, что в доме никого нет, спустился по ступенькам вниз, огляделся по сторонам, быстро подошел к угловому окну и сунул за наличник руку. В этот момент его сфотографировали. А пока он шел от дома к калитке, сфотографировали еще несколько раз. Пожилой мужчина пришел на станцию и сел в пригородный поезд, направляющийся в Москву. Два сотрудника отдела сели следом за ним в тот же вагон. Они проводили его до дома в Трубниковском переулке. Здесь пожилой мужчина зашел в парадное и скрылся за дверью. А сотрудники: один отошел во двор напротив двери, а второй поспешил в отдел, в фотолабораторию, проявлять только что отснятую пленку и печатать фотографии небритого связного.

На следующем допросе фотографии показали «двадцать второму».

— Узнаете?

— Он самый. Он всегда вот такой заросший, будто только проснулся, — сразу опознал связного «двадцать второй».

Фотографии отвезли в отделение милиции и показали участковому милиционеру.

— Знаю. Давно знаю. Инвалид еще с Гражданской. Живет один. Получает пенсию, — сообщил участковый. — А что, в чем-нибудь замешан?

— Пока неясно. Но говорить о том, что мы им интересуемся, категорически нельзя никому, — предупредили участкового.

На следующий день связной снова побывал в Софрино. Задержать его не составляло труда. Но не было никакой уверенности в том, что он знает, где Баранова. Больше того, существовало опасение, что Баранова вполне могла держать этого связного под постоянным контролем. И пропади он из поля ее зрения, она, заподозрив неладное, тут же запутает свои следы так, что их потом и за год не распутаешь. Но было крайне важно узнать и то, зачем связной ищет встречи с «двадцать вторым». Поэтому сделали так. «Двадцать второго» детально проинструктировали, привезли домой, а в доме устроили засаду. В тот же день, в начале четвертого, в дверь дома в Софрине постучали. «Двадцать второй», отодвинув занавеску, выглянул в окно и сделал связному знак: заходи. Связной вошел в дом. Он действительно был уже немолодым. Возраст подтверждали и голос, и манера говорить: глуховато, медленно, вполсилы.

Поздоровались.