Покушение на Сталина. Дело Таврина – Шило

Таврин рассказывал, что он сумел войти в доверие к Никонову, и тот рассказал ему массу сенсационных новостей: о подготовке к аресту Муссолини, о связях англичан с партизанской армией Тито, об указании Бадольо итальянским экспедиционным войскам в СССР открыть фронт под Сталинградом, о своих связях с группами антинемецких заговорщиков из числа русской эмиграции в Германии. Здесь следует подчеркнуть, что все описанные события отнесены рассказчиком к весне 1943 года, тогда как в действительности в это время: (1) арест Муссолини даже не планировался, (2) маршал Бадольо с 1940 по июль 1943 года находился в отставке и никаких указаний войскам давать не мог, (3) итальянские войска под Сталинградом к этому времени были уже полностью разгромлены, при этом никаких случаев организованной массовой сдачи их в плен не было, и (4) никакие исторические источники не подтверждают существование крупных подпольных групп, состоявших исключительно из русских эмигрантов. Однако это не помешало Шило-Таврину рассказать на следствии о том, что он лично сумел раскрыть в Берлине, Вене, Белграде и Праге разветвленную сеть антинемецкого подполья из числа русских эмигрантов, связанную с британской разведкой. Увы, ни документы, ни мемуары не подтверждают и даже не упоминают ни сам факт существования такой сети, ни, естественно, факт ее ликвидации.

Вернемся, однако, к показаниям Таврина на следствии в Москве. Он утверждал, что легковерный Никонов дал ему явку в Берлине к якобы работавшей в аппарате тайной государственной полиции Евгении Петровне Тумановой и что после отъезда из Белграда по материалам Таврина были арестованы Никонов и бывшие полковники Российской императорской армии Загуменков и Трифонов. В этом месте следует сделать отступление и разобраться, откуда вообще в Сербии, а затем Югославии появились русские военнослужащие-эмигранты и что с ними происходило в описываемый период.

История русского воинского контингента в этой стране начинается с размещения там армии Врангеля, офицеры и солдаты которой нашли в Сербии гостеприимный прием и платили за него абсолютной лояльностью к белградскому правительству. Они даже организованно намеревались принять участие в обороне Югославии от вторжения вермахта, но не успели сделать это. Ввиду сильных антикоммунистических настроений русские эмигранты встретили полное расположение Берлина, по разрешению которого в оккупированной стране с 12 сентября 1941 года начал создаваться так называемый Отдельный русский корпус, несколько раз переименовывавшийся. Со 2 октября того же года он начал именоваться Русским охранным корпусом, но вскоре, уже 18 ноября, его переименовали в Русскую охранную группу. Под этим названием часть существовала до 18 ноября 1942 года, после чего ей было возвращено прежнее наименование, а сама она оказалась включенной в состав вермахта. 30 октября 1944 года Русский охранный корпус переименовали в Русский корпус в Сербии, который 31 декабря того же года стал просто Русским корпусом. Весь этот длительный период времени корпус являлся весьма надежной для немцев частью, его военнослужащие не были замешаны ни в заговорах, ни в иных антинемецких действиях. Арест гестапо 14 ноября 1941 года его первого командира, генерал-майора М. Ф. Скородумова, был кратковременным и связанным исключительно с его «неканонической» точкой зрения на статус части. Скородумов после освобождения демонстративно занялся сапожным делом, а в 1944 году вступил в корпус рядовым. Более никаких арестов офицеров корпуса немцы не производили. Другой русской частью в Югославии являлся организованный 17 февраля 1942 года добровольческий Русский вспомогательный батальон при частях СС, позднее развернутый в полк «Варяг». Никто из его 600 военнослужащих под командованием капитана (впоследствии гауптштурмфюрера СС и полковника) М. А. Семенова преследованию со стороны немцев не подвергался. Естественно, среди военной эмиграции в Югославии могли быть и офицеры, не служившие в указанных частях, однако правдивость информации об аресте Никонова, Загуменкова и Трифонова вызывает большие сомнения. Никаких свидетельств раскрытия и ликвидации немцами подпольной организации из русских эмигрантов, тем более связанных с британской разведкой, автору обнаружить не удалось.