Покушения и инсценировки - От Ленина до Ельцина

- В борьбе за власть используются всевозможные приемы. Наряду с шантажом, давлением, компроматом применяются и теракты, покушения на жизнь конкурентов. И все же пуля, взрывчатка, яд - это прерогатива молодых соперников. В старости стремление к верховенству не угасает, наоборот, оно довольно часто обостряется, притом приобретает весьма специфические формы. Психика стариков устроена несколько иначе. Они знают, что самое уязвимое место в нашей медицине - это уход за больными. Вспомним русскую дворянскую литературу прошлого - сплошные нарекания на прислугу. Наверное, это наша родовая черта. И нынешние охранники, медсестры и прочий обслуживающий персонал крайне небрежно относятся к своим обязанностям. В принципе этим можно воспользоваться. Какая-нибудь несоблюденная процедурная мелочь способна отправить на тот свет любого старика. Ну, скажем, отсутствие пледа, чтобы укрыть им скамейку, прежде чем на нее сядет больной.

- Вы имеете в виду известный конкретный случай?

- Нет, что вы, Боже упаси. Там, где молодой только чихнет, старик может отдать Богу душу. Кстати, в домах престарелых люди с криминальными наклонностями используют подобные мелочи для устранения врагов. У немощных свои представления о методах расправы, свой арсенал изощренных средств. Иной раз трудно отличить кажущийся недосмотр персонала от тщательно закамуфлированного умерщвления. Оно может произойти от чего угодно, от любой случайности. В этом возрасте все возможно.

Интересная тема, не правда ли? Впрочем, она прямого отношения к нашему рассказу и тем более к его главным действующим лицам отношения не имеет. Так себе, маленький штрих в картину недавнего прошлого, полностью замаранную черной краской.

Тринадцатимесячная эпоха Черненко, самая короткая в советской истории, дружно подвергается отрицанию и оплевыванию. Наверное, автор этой книги единственный в мире, кто за последние тринадцать лет открыл сочинения самого непопулярного генерального секретаря.

И обнаружил в них концепции "мощного ускорения развития народного хозяйства", "совершенствования социалистической демократии, всей политической системы общества", "обновления кадров партии" и много других новаций, которые стали ключевыми у Горбачева и приписывались ему.

Остается завидовать будущим историкам - они еще не то найдут.

Приложение N 22:

ИЗ ОТКРЫТЫХ ИСТОЧНИКОВ Из рассказов академика Евгения Чазова

(Чазов Евгений Иванович - известный советский врач-кардиолог. С 1967 по 1987 год возглавлял Четвертое Главное управление при Министерстве здравоохранения СССР.)

... Наши беседы с Устиновым, его заверения, что мнение Андропова о фигуре Горбачева известно не только ему, позволяли мне предполагать, что именно он, и это было бы логично, придет на смену Андропову. На следующий день, хотя, возможно, это было и 11 февраля, к нам в спецполиклинику на Грановского заехал Устинов. Всегда общительный, веселый, разговорчивый, он при встрече со мной выглядел на этот раз смущенным и несколько подавленным.

"Знаешь, Евгений, - заявил он без всякого вступления, - генеральным секретарем ЦК будет Черненко. Мы встретились вчетвером - я, Тихонов, Громыко и Черненко. Когда началось обсуждение сложившегося положения, я почувствовал, что на это место претендует Громыко, которого мог поддержать Тихонов. Ты сам понимаешь, что ставить его на это место нельзя. Знаешь его характер. Видя такую ситуацию, я предложил кандидатуру Черненко, и все со мной согласились. Выхода не было". Он ни словом не упомянул о Горбачеве, о том, что надо было бы узнать мнение других членов Политбюро. Я всегда верил

Устинову, считая его честным и откровенным человеком.

Но в этот момент мне показалось, что он чуть-чуть кривит душой. Видимо, на встрече четырех старейших членов Политбюро он понял, что ни Черненко, ни Громыко, ни тем более Тихонов не поддержат это предложение в отношении кандидатуры Горбачева. В этой ситуации его наиболее устраивала кандидатура Черненко. Больной, к тому же по характеру мягкий, идущий легко на компромиссы, непринципиальный Черненко вряд ли мог противостоять настойчивому, сильному и твердому Устинову, возглавлявшему военно-промышленный комплекс. Да и другие участники этого своеобразного сговора понимали, что при больном Черненко они не только укрепят свое положение, но и получат большую самостоятельность, которой у них не было при Андропове. Это особенно касалось председателя Совета Министров Тихонова.

Узнав о решении, я не мог сдержаться и сказал Устинову: "Дмитрий Федорович, как можно избирать генеральным секретарем тяжело больного человека. Ведь все вы знали от меня, что Черненко - инвалид. Я лично вам и Андропову говорил об этом". Не зная, что мне ответить на справедливые упреки, Устинов быстро распрощался и ушел.

В феврале 1984 года на пленуме ЦК, как всегда единогласно, генеральным секретарем был избран Черненко. Вместе со всеми голосовал и я. Думаю, что впервые голосовал вопреки своему мнению и своим убеждениям и поэтому мучительно переживал свою, в худшем понимании этого слова, "интеллигентность", а может быть, и трусость.