Читаем Покушения и инсценировки: От Ленина до Ельцина полностью

Человек в форме пехотного майора мексиканской армии с дымившейся сигарой в зубах, с приклеенными бородой и усами, возглавивший нападение боевиков на дом-крепость Троцкого, был всемирно известным мексиканским художником Давидом Альфаро Сикейросом.

Он являлся другом второго выдающегося мексиканского живописца XX века Диего Риверы, тоже мексиканца, в доме которого, как помнит читатель, нашел приют депортированный из Норвегии «летучий голландец» мировой революции Лев Давидович Троцкий. Мало кто знает, по какой причине Троцкий был вынужден покинуть дом приютившего его почти на два года художника. Официальная версия разрыва — мол, Ривера на президентских выборах поддержал не того кандидата.

Но это для непосвященных. На самом деле Троцкий покинул дом Риверы из-за романа с его женой, художницей Фридой Кало, дочерью фотографа. Диего возмутился черной неблагодарностью постояльца, приехавшего в Мексику благодаря заботам и деньгам знаменитого художника.

Историки предполагают, что, если бы Ривера узнал о флирте 58-летнего Троцкого с 29-летней Фридой в самом начале, тогда бы в 1940 году не понадобился Меркадер с еголедорубом, — вспыхивавший, словно порох, художник самолично расправился бы с соблазнителем своей жены. Но, как всегда бывает, обманутый муж узнает обо всем последним.

В шестилетнем возрасте Фрида заболела полиомиелитом и охромела. Когда ей исполнилось восемнадцать, попала в железнодорожную катастрофу и почти год пролежала в клинике, обреченная, по прогнозам врачей, на полную неподвижность из-за повреждения позвоночника. Но — стала ходить и даже привлекла внимание лучшего живописца континента. На нее и положил глаз Троцкий, который, кстати, был неравнодушен к прекрасному полу. Среди его любовниц немало имен знаменитых — например, английская ваятельница Клер Шеридан, приезжавшая в Москву вылепить бюст героя Октября, поэтесса и комиссар Лариса Рейснер.

Сикейрос впервые познакомился с Риверой в Париже, куда приехал работать атташе посольства по культуре. Диего в кругу друзей слыл большим выдумщиком.

Когда они впервые оказались в одной компании, Диего Ривера с серьезным видом говорил французам, что на побережье Мексиканского залива водятся тарантулы огромных размеров. Разведя руки, он показал эти размеры.

— 0-ла-ла! — изумленно восклицали пораженные французы.

— Да, это совершенная правда, могу подтвердить, — поддержал земляка Сикейрос. — Скажу больше, мы даже используем этих тарантулов как тягловую силу. Вместо ослов…

Сикейрос идеально годился для устранения намеченной в Кремле жертвы. Ветеран интернациональных бригад времен гражданской войны в Испании, он часто бывал в доме Троцкого, знал расположение комнат, был коммунистом и фанатичным сторонником Сталина. Сикейрос отличался твердостью идейных убеждений, всегда выходил 1 мая на демонстрации, даже когда это было небезопасно. Что касается Диего Риверы, то он часто менял свои политические взгляды, был то коммунистом, то троцкистом. Диего не был связан с какой-то одной идеологией. Сикейрос умело использовал момент, когда его приятель в очередной раз примкнул к коммунистам.

Сумма гонорара, выделенного Кремлем Сикейросу, неизвестна. Наверное, она была совсем незначительной, потому что после провала операции ее исполнителю, который после задержания и выхода на свободу под залог срочно бежал из Мексики с помощью чилийского поэтакоммуниста Пабло Неруды, пришлось в буквальном смысле слова бедствовать. Сначала он с семьей бежал на Кубу. Затем были Колумбия, Эквадор, Чили. Средств к существованию практически не было — ведь незадачливый террорист скрывался от мексиканских властей, требовавших его выдачи.

Его арестовали лишь в 1960 году — спустя двадцать лет после неудачной попытки застрелить Троцкого. Сикейрос с женой ехал в машине. Его автомобиль блокировали неизвестные джипы, пассажиры которых внезапно начали стрелять по шинам. Сикейросу удалось выпрыгнуть из машины и спрятаться в доме у старого приятеля. Однако полицейские нашли его там и поместили в особо охраняемую тюрьму.

Из заключения Сикейроса освободили лишь в 1964 году, когда в Мексике сменился президент.

Во время второй мировой войны один из двоюродных братьев его жены Анхелики, Альберто Ареналь, работал в мексиканском военном атташате в Москве. Там он познакомился с советской девушкой Галей Соколовой. Вскоре у них родилась дочь Наташа.

После окончания войны атташе вернулся на родину. Правда, без Гали, хотя и обещал, что возьмет ее с собой. Причина была банальной — влюбчивый мексиканец давно уже имел законную жену и детей. И он забыл русскую подружку.

Дочь Сикейроса Адриана в шестидесятые годы работала в посольстве Мексики в Москве и нашла Галину Соколову. Ее дочь Наташа к тому времени уже вышла замуж. А Галина по-прежнему мечтала о Мексике. Адриана организовала ей поездку в свою страну, и она вновь встретилась с Альберто Ареналем, своим пылким возлюбленным. Повидать отца приехала и их дочь Наташа.

Перейти на страницу:

Все книги серии Досье

Смерть в рассрочку
Смерть в рассрочку

До сих пор наше общество волнует трагическая судьба известной киноактрисы Зои Федоровой и знаменитой певицы, исполнительницы русских народных песен Лидии Руслановой, великого режиссера Всеволода Мейерхольда, мастера журналистики Михаила Кольцова. Все они стали жертвами «великой чистки», развязанной Сталиным и его подручными в конце 30-х годов. Как это случилось? Как действовал механизм кровавого террора? Какие исполнители стояли у его рычагов? Ответы на эти вопросы можно найти в предлагаемой книге.Источник: http://www.infanata.org/society/history/1146123805-sopelnyak-b-smert-v-rassrochku.html

Борис Николаевич Сопельняк , Сергей Васильевич Скрипник , Татьяна Викторовна Моспан , Татьяна Моспан

Детективы / Криминальный детектив / Политический детектив / Публицистика / Политика / Проза / Историческая проза / Прочие Детективы / Образование и наука

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
100 великих героев
100 великих героев

Книга военного историка и писателя А.В. Шишова посвящена великим героям разных стран и эпох. Хронологические рамки этой популярной энциклопедии — от государств Древнего Востока и античности до начала XX века. (Героям ушедшего столетия можно посвятить отдельный том, и даже не один.) Слово "герой" пришло в наше миропонимание из Древней Греции. Первоначально эллины называли героями легендарных вождей, обитавших на вершине горы Олимп. Позднее этим словом стали называть прославленных в битвах, походах и войнах военачальников и рядовых воинов. Безусловно, всех героев роднит беспримерная доблесть, великая самоотверженность во имя высокой цели, исключительная смелость. Только это позволяет под символом "героизма" поставить воедино Илью Муромца и Александра Македонского, Аттилу и Милоша Обилича, Александра Невского и Жана Ланна, Лакшми-Баи и Христиана Девета, Яна Жижку и Спартака…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное