Пол Гетти. Мучительные миллионы

Боксеры тяжелого веса любят приглашать в качестве спаринг-партнеров легковесов, полагая, что это поможет им стать на ринге более подвижными. Демпси характеризовал Пола как «хорошо сложенного, драчливого по натуре и быстрого» парня. «Я никогда еще не видел никого, кто умел бы так концентрироваться и обладал бы такой силой воли. Пол мог бы стать великолепным боксером», — вспоминал позже Джек о своем школьном приятеле.

В течение зимы и наступившей весны 1915 года все вышеупомянутые качества Полу очень пригодились. На изрядно помятом «форде» юноша исколесил всю Оклахому. Он фанатично хотел добиться успеха, причем гораздо большего, чем тот, который двенадцать лет назад осчастливил его отца в Бартлесвиле.

Погоня за удачей продолжалась почти год. В августе 1915 года Полу удалось обвести вокруг пальца нескольких искателей счастья и купить право на аренду клочка земли всего за 500 долларов. Фортуна была к нему благосклонна. Его скважина на участке, купленном у некоей Нэнси Тейлор, вскоре начала давать по тысяче баррелей нефти в день. Цена на нефть-сырец составляла тогда 3 доллара за баррель, и прибыли Гетти-младшего стали быстро расти. Вдохновленный успехом, Пол начал покупать другие участки, и те оказались еще более богаты нефтью. В результате к лету 1916 года причитающиеся Полу проценты от прибыли компании отца принесли ему первый миллион долларов.

Новоиспеченному миллионеру было всего двадцать три года. Но он по-прежнему считал, что в жизни есть вещи более ценные, чем нефть, и решил оставить нефтяной бизнес. Возможно, Полу казалось, что наступил момент, которого он ждал все последние годы, — удобный для реализации своих давних желаний. Если бы не война, он, несомненно, отправился бы в Европу, и история Пола Гетти имела бы совершенно иную концовку.

Из-за войны Европа была недоступна, но Пол заявлял, что скоро покинет Соединенные Штаты и ждет лишь оформления каких-то виз. Ожидание явно затягивалось (скорее всего все заявления Пола были фантазией), и ему не оставалось ничего другого, как вернуться в родной дом. Комната с отдельным входом уже ждала своего хозяина. Внутри все было прибрано, а на столе лежало несколько любимых книг Пола. К этому несомненно приложила руку Сара. Ей очень хотелось, чтобы сын ощутил ее заботу и чувствовал себя уютно. К удивлению самого Пола, ему понравилось дома. Позже он напишет в своих дневниках: «Южная Калифорния — идеальное место для отдыха от забот и проблем. Здесь чудесный климат, восхитительные пейзажи и множество необычайно привлекательных невинных девушек».

Именно это «множество» привлекло внимание молодого миллионера. А знойным летом 1916 года он разошелся вовсю. «По своему опыту, — любил повторять он, — знаю, что деньги являются самым надежным возбудителем сексуального желания у женщин». Но Пол не ограничился этим чудодейственным средством и в дополнение к нему присовокупил еще три — открытый «кадиллак», одну из первых моделей «крайслера» и ярко-красный «дьюзенберг».

Отдельный вход в комнату позволял Полу возвращаться домой в любое время, не беспокоя спящих родителей. Нередко он приводил с собой женщин, и те оставались до утра. «Лучше „глубже“ на широкой кровати в Саут-Кингсли, чем „быстрей“ на заднем сиденье новенького „дьюзенберга“», — сказала бы известная сочинительница эротических романов миссис Патрик Кэмпбелл.

Джордж и Сара прекрасно знали о любовных похождениях Пола и, согласно их строгой морали, должны были бы считать его неисправимым грешником. Но они не пытались направить сына на путь истинный и молчали, боясь, что после их наставлений тот может навсегда покинуть родной дом. А это обстоятельство больше всего пугало Сару. Тем временем Пол продолжал без всякого стеснения срывать нежные девственные цветки, нарушая душевный покой родителей и превращая родной дом в гнездо разврата.

Пол не сомневался в том, что отец с матерью обо всем догадываются, но это его совершенно не смущало. Теперь у него был собственный миллион, благодаря которому он ощущал себя полностью независимым от родителей. Отец фактически потерял над ним власть и терпел, не осмеливаясь указывать сыну, как жить. Мать же молчала, потому что безумно любила его.

Миллион долларов мог легко сокрушить любые моральные преграды, и Пол, обладая такими деньгами, продолжал вести двойную жизнь, которая его вполне удовлетворяла. Ему уже не нужно было отстаивать свои права перед отцом-пуританином. Отпадала и необходимость (по крайней мере теоретически) прикидываться преданным сыном «горячо любимой мамочки». При этом он мог позволить себе изображать перед родителями взрослого ребенка, как бы заявляя этим, что он любит их, как в детстве, и ждет от них прощения за свои невинные «шалости». В такую игру можно играть до тех пор, пока отец с матерью не отправятся на небеса.