Поль Гоген

В воскресенье вечером Гоген вышел прогуляться в последний раз. Было уже темно. Художник перешел площадь Ламартина. Он был почти у Кавалерийских ворот, когда вдруг услышал, что за ним кто-то бежит. Он узнал шаги Ван Гога, быстро обернулся - и вовремя! Винсент бросился на него с раскрытой бритвой в руках. Под взглядом Гогена Винсент замер в растерянности. Потом опустил голову. "Вы молчите, ну что ж, я тоже буду молчать", - сказал он и побежал обратно к дому. Гоген домой не вернулся. Он решил переночевать в гостинице. Разыгравшаяся сцена ужаснула его. Он был так взволнован, что заснул только около трех часов ночи. "Может, в эту минуту я проявил трусость, наверное, мне следовало отнять у него бритву и попытаться его успокоить".

Поднявшись утром в понедельник, Гоген сразу же направился на площадь Ламартина. Перед домом с желтым фасадом он увидел толпу, жандармов, а у дверей человека в котелке - полицейского комиссара. Когда Гоген подошел ближе, комиссар объявил ему, что его подозревают в убийстве его друга. Дом был весь в пятнах крови. Окровавленные салфетки валялись на плитках пола на первом этаже. Винсент лежал у себя в комнате, неподвижно скрючившись под одеялом. "Он мертв", - заявил комиссар.

Потрясенный этой новостью и предъявленным ему обвинением, Гоген в первую минуту совершенно растерялся. С трудом овладев собой, он попросил комиссара вместе с ним подняться на второй этаж. Там он с облегчением убедился, что тело его друга теплое - Винсент жив. "Пожалуйста, мсье, шепнул он комиссару, - разбудите этого человека с величайшей осторожностью, а если он спросит обо мне, скажите, что я уехал в Париж. Мой вид может подействовать на него роковым образом".

Комиссар тотчас послал за врачом и каретой. Все объяснилось. Мало-помалу удалось восстановить, что произошло. Вечером, после того как он бросился на Гогена на площади Ламартина, Винсент вернулся домой и отрезал себе ухо. Положив его в конверт, он явился в дом терпимости к своей "подружке" Рашели с улицы Бу-д'Арль. "На память обо мне", - сказал он, протянув ей конверт, и вернулся домой спать...

Проснувшись, Ван Гог стал настойчиво расспрашивать о своем друге. Но Гоген остерегался появляться перед ним. Вскоре Винсента увезли в больницу. Как только он оказался там, ему стало хуже: он кричал, бранил монахинь, вымазал себе лицо углем. Пришлось заточить его в изолятор.

Гоген дожидался Тео, которого вызвал телеграммой.

Винсент кричал и пел в своей одиночной келье.

А на город спускалась ночь, рождественская ночь, которую скоро должен был огласить колокольный звон.

*

Вернувшись из Арля вместе с Тео, Гоген остановился у Шуффенекера *. Так как Тео щедро возместил ему расходы, которые у него были в Арле, Гоген снял на три месяца мастерскую на улице Монсури, 25.

Конец содружества с Ван Гогом не особенно повлиял на планы Гогена. Он не собирался задерживаться в Париже. Если счастье ему улыбнется, рассуждал он, он осуществит свою поездку на Мартинику. Он по-прежнему возлагал большие надежды на выставку "Группы двадцати". Он даже рассчитывал в связи с этим поехать в Бельгию, а оттуда в Копенгаген и пожить там месяц. В ответ на посланные двести франков и письмо Шуффа Метте написала мужу "нежное письмо"...

"Ты пишешь, что Шуффенекер слишком уж курит мне фимиам, - отвечал Гоген жене, - однако он говорит почти слово в слово то, что говорят многие другие, и даже Дега. "Это пират, - говорит он,- но зато и силен же он... Это подлинное искусство".

И, однако, Гогену пришлось отказаться от поездки в Брюссель. Выставка "Группы двадцати" открылась раньше, чем он предполагал. К тому же, как всегда плохо умея считать свои деньги, он вскоре оказался почти без гроша. Поездку в Данию тоже пришлось отложить на конец зимы.

В ожидании результатов брюссельской выставки Гоген формовал вазы и статуэтки и, обернув их во влажные тряпки, отдавал добряку Шуффу, а тот бережно уносил их для обжига керамисту Делаэршу на улицу Бломе. Гоген чаще работал в доме Шуффа, чем у себя, в своей мастерской. Он написал групповой портрет хозяина, его жены и двоих детей. На этой картине добряк Шуфф стоит у мольберта, немного наклонив голову и потирая руки. На ногах у него огромные шлепанцы, вид - наивный, незначительный и смешной. В этой картине чувствуется насмешка, граничащая с презрением **.

* Гоген и Тео выехали из Арля, по-видимому, 26 декабря. Во всяком случае, 27 Гоген уже находился в Париже. На рассвете 28 он присутствовал на казни Прадо, приговоренного к смерти за убийство еще за шесть недель до этого; казнь состоялась на площади Ла Рокетт. Винсент рассказывал Гогену об этом преступлении, которое, по его словам, было совершено в кабаре "Тамбурин".

** "Семья Шуффенекер" в настоящее время находится в Лувре.