Пол и костюм. Эволюция современной одежды

Мода в одежде подвержена риску, переворотам, ее движение вперед неравномерно. Происходят быстрые сдвиги визуального восприятия всего тела, но при этом мода затрагивает и мелкие детали и продолжает управлять длительными и неспешными переменами: кажется, что она изменяет не только самые заметные формы одежды, но и свой собственный скрытый дизайн. По сути своей мода неустойчива и безответственна, а также безусловно секулярна — ей чужды церемониальные и объединяющие эстетические принципы, которые порождают чадру или сари, и она всегда иронически присматривается ко всему, что освящено временем. Ее заимствования из традиции, собственной или чужой, обычно косвенны и неточны или же забавны и возмутительны. Мода — визуальное празднество иррационального, она предпочитает сохранять напряжение, а не искать разрядки, ей приятнее краткое удовольствие от временных решений, чем поиск окончательных эстетических ответов и тем более чего-то в чистом виде практичного и полезного. Даже в сравнительно спокойной истории современного мужского костюма ощущается буйное озорство моды — то она выпустит в мир брюки без отворотов, чтобы посмеяться над отворотами, то изобретет узкие галстуки, издеваясь над привычными широкими.

Мода сразу же передразнивает разумные изобретения в одежде, тут же находя им нефункциональное применение, чтобы они казались желанными сами по себе, а не по причине удобства. Так произошло с поясами, карманами, всеми видами застежек, со шлемами, фартуками и высокими бутсами — как только их начинают использовать, мода берется их обыгрывать. При этом удобство не приносится в жертву, но подменяется заманчивым образом удобства. В обращенном к воображению искусстве моды такой облик пробуждает более сильное желание, чем любая потребность в пользе: облик всегда сохраняется дольше, чем практическое применение одежды.

Все перечисленное и делает моду «современной» по своей природе. Быть современным значит быть постоянно подключенным к процессу, как социальному, так и личному, и стремиться к идеалу осознанных модификаций, а не консервации, когда изменения происходят лишь в силу случайного и медленного дрейфа. Но прежде всего мода — современное искусство, поскольку в ней формальные изменения иллюстрируют процесс и его идею со стороны, как делало это всякое современное искусство: оно всегда — репрезентация. Мода предлагает собственную последовательность воображаемых картин с помощью формального средства, которое имеет историю; мода не создает непосредственное визуальное зеркало культурных фактов. Ее образы соотнесены с внешними изменениями и различиями не единой простой связью, эти образы развертываются в последовательности. Они являются символической проекцией жизни, визуальным аналогом общего опыта, основанного на социальных фактах. Однако формы мода черпает из внутренней жизни, из общих воспоминаний и аллюзий, обманчивых текущих референций, из того, что тщательно заучено, и того, что усвоено полуосознанной привычкой, из темных шуток-намеков, откровенных тайн и огромного непрерывного потока подсознательных коллективных фантазий.

Большая часть значимых референций ежедневной моды растворена в облике обычно одетого человека, поскольку мода в основном стремится выразить собственную формальную историю и, как большинство современных искусств, наиболее живо реагирует на саму себя. В первую очередь становятся явными признаки собственной жизни моды, поток образов и линий — плечи расширяются, а юбки укорачиваются или наоборот; за небрежностью следует аккуратность или наоборот; то, что было нижним бельем, становится верхней одеждой или наоборот; длинные волосы или короткие, бороды или их отсутствие; все долговечные элементы кажутся изменившимися в свете немногих новых.

Этот танец повинуется неровному ритму самой моды, который в разном темпе перемещает различные большие и малые элементы костюма. Форма уголков лацканов может быстро меняться, но в общем пиджак остается все таким же, потом лацканы становятся очень узкими или очень широкими или вовсе исчезают до поры, а затем возвращаются, потом меняется целиком форма пиджака, плечи расширяются, талия сужается, а лацканы строго неподвижны, и вдруг все движется в обратном порядке, пока наконец в очередном цикле сами пиджаки не выйдут из обращения, уступив место, например, туникам. И при всех переменах палимпсест старых мод остается в обороте, чтобы сбивать с толку будущих историков. Небольшие сдвиги моды можно проследить, но они как будто не имеют прямой связи с изменениями в социальной ткани эпохи, даже если происходят параллельно. Это мода играет мышцами, вступает в бой с тенью.