Поль Верлен

Верлен пожимал плечами, потому что с давних пор знал, что, по выражению Бальзака, только человеческая глупость может дать представление о бесконечности.

Все эти неприятности угнетали Верлена, один лишь успех его произведений составлял радость поэта. Почти одновременно в издательстве Ванье вышли в свет новые издания сборников «Мудрость» и «Параллельно», уже давно анонсированные. Верлену было очень приятно, что два столь разных сборника вышли одновременно, ведь он, по его собственному признанию, причащался то Богу, то дьяволу. Сборником «Мудрость», как и следовало ожидать, восхищались, в то время как выход сборника «Параллельно», самого бодлеровского из сборников поэта, вызвал настоящий скандал. Для того времени это была очень смелая книга («разнузданно-сладострастная», как писал Шарль Донос). Сборник открывается облаком черной ненависти к Матильде, которую Верлен называет «незрелой девкой», «глупой гусыней», «отвратительной мерзавкой». Она одна несет ответственность за то, что автор встал на дурной путь и стал подобен обломкам кораблекрушения, влекомым по волнам нищеты. После воскресших сапфических «Подруг» появляется полк девок, рыжих, блондинок и брюнеток, доступных, высокомерных или пугливых. Мари Гамбье с воодушевлением играет роль принцессы Рукиной. И наконец, как обычно, автобиографические фрагменты (Монсская тюрьма, путешествия с Рембо, приключения в Аттиньи и т. д.) сбивают читателя с толку и придают сатанический оттенок этой последней большой книге Верлена. «„Параллельно“ — это праздник радости, легкости и возвышенности», — пишет Малларме Верлену 11 октября 1889 года. Успех сборника был бы еще больше, если бы известный гравер Фелисьен Ропс, специализировавшийся на эротике, сдержал свое обещание и согласился изготовить для фронтисписа задуманный им офорт, изображающий сфинкса-андрогина, сурового и загадочного. Если Ропс этого не сделал, то, вероятно, потому, что разругался с Ванье. Но подробности этой истории так и остались невыясненными^[599].

У Верлена имелись в запасе и другие произведения, еще более смелые, опубликовать которые можно было только тайно. По его просьбе, Патерн Берришон предложил их бельгийскому издателю Кистенмекеру за кругленькую сумму в тысячу франков. Увы! на маленький сборник под названием «Ни о ком», изданный под именем Пабло де Эрланьеза, был сразу же наложен арест, а тираж уничтожен (книга была впоследствии опубликована в Англии под названием «Женщины»). Это продолжение рассказа о давних и недавних любовницах Верлена: мы можем узнать Эстер — добрую и простую уличную девку, ее подругу Эжени — «настоящую бой-бабу», Риту — «мою девочку» и, под именем «моей маленькой соотечественницы», Клементину Тейзен, родом из Люксембурга, которая сойдет с ума, узнав о смерти Верлена^[600].

Хотя с точки зрения финансов эта непристойная рукопись принесла автору лишь семьдесят пять франков^[601], она подарила ему нечто гораздо более важное — дружбу и покровительство графа Робера де Монтескью, которому Верлен предложил экземпляр сборника для личной коллекции, так как последний славился своим интересом к произведениям, находящимся на грани пристойности. Граф в принципе согласился принять книгу, но Верлен не смог передать ему «Ни о ком», потому что Эстер и ее любовник Лакан завладели рукописью.

За первым письмом Верлена графу от 13 июня 1890 года последовали другие, похожие одно на другое: срочные просьбы денег, а также выражения благодарности, иногда и стихи.

Этот аристократ, утонченный декадент, с несдержанным и сложным характером, был в 34 года уже знаменит, хотя ничего не опубликовал^ В его окружение входили Малларме, Эредиа и Бурже. Он был в значительной мере обязан своей популярностью Гюисмансу, который представил его публике в романе «Наоборот» в образе Жана Флорессаса Дезессента, а своей посмертной славой он будет обязан Марселю Прусту, который вывел его в образе барона Шарлюса. Но ни тому ни другому писателю не удалось передать личность Монтескью — дерзкого, сложного, болезненного, острого, обожающего двусмысленности и испытывающего ужас перед скандалом. Много говорили о его нравах, а также его секретаре-перуанце Габриэле Итурри, похожем на жителя Антильских островов, который следовал за Монтескью, как тень.

Граф Монтескью был типичным поэтом конца века, с вычурным, до крайности цветистым стилем. Граф подчеркивал свою страсть к шикарным безделушкам, редкостным диковинкам, полутонам.

В своих воспоминаниях Монтескью давал понять, что жалел Верлена, «этого бедного поэта, трогательного, как выброшенный на берег корабль»^[602]. Но граф не решался признаться в том, что восхищался Верленом, и нередко, вплоть до самой смерти, приходил утешать его в больницу и меблированные комнаты, где тот жил. Быть может, эта тайная благотворительность была лучшим достижением бесплодной жизни графа Монтескью.

Только выход в свет и успех стихов радовали поэта в те дни. Во всем остальном его преследовал злой рок.