Полдень 23 век. Возвращение Тойво

— Интересный у вас способ встречать гостей, — сказал я, вставая с дивана, все еще не оправившись от потрясения. Я чувствовал, что это переживание перевернуло все мое существо до самой последней жилки, навсегда убив во мне убежденного материалиста.

— А разве это было неприятно? — спросила Аико, с лукавой улыбкой.

— Да нет, это было чудесно, невероятно, потрясающе, — ответил я, — только уж очень необычно. Я теперь понимаю, почему некоторые с опаской относятся к псионикам. А это случайно не галлюцинация? Хотя сейчас мне кажется, что все это было гораздо реальнее, чем наша обычная жизнь.

— «Я был Тайным Сокровищем, и потому возжелал, чтобы меня узнали… Я создал всю Вселенную, ибо цель моя была — сделать Себя явным…»[14], — процитировала Аико. — Нет, Максим, это была не галлюцинация. Скорее тот мир, в котором мы привыкли жить, является очень искусной галлюцинацией нашего восприятия. Если меняется восприятие, то и мир предстает совсем другим.

— Похоже, вам и из меня, убежденного материалиста, за несколько секунд, удалось сделать мистика, — сказал я.

— Вы всегда были мистиком в душе, Максим, — сказала Аико с улыбкой, — только не догадывались об этом. Помните, как вы увлеклись искусством хонтийских проникателей, обладающих способностью силой сознания лечить болезни, и переняли у них некоторые приемы. И даже попытались вникнуть в их философию, которая говорит о Великом КУ, породившем все Мироздание.

— Да… но откуда вы узнали?…

— Я читала ваш мемуар. Никакие Д-звездолеты, Нуль-Т и молекулярные синтезаторы не способны удовлетворить глубочайшую потребность нашей души, кроме переживания единства с нашим Вечным Источником. Что мне и хотелось вам показать сегодня.

Я молчал и смотрел на эту молодую женщину, я тонул в непостижимой глубине ее глаз и чувствовал, что она старше меня на тысячу лет, хотя по возрасту она годилась мне чуть ли не в правнучки. И вдруг я почувствовал, что любовь к ней поднимается в моем сердце и охватывает все мое существо. И испугался этого, вспомнив о том, сколько мне лет. Но это была не та любовь, которую мог бы испытывать мужчина к женщине. Это была Любовь к тому Непостижимому Нечто, что стояло за ней, светилось в ее глазах, лучилось в ее улыбке, что я ощутил несколько мгновений назад в своем первом пси-опыте.

— Ну что, Максим, я оказался прав, — сказал Нехожин, улыбаясь, и я, сделав усилие над собой, оторвал взгляд от улыбающихся глаз Аико, — у вас обнаружили «т-зубец». Рады? Думаю, что ваш Синдром как рукой сняло.

— Да уж, до сих пор не могу оправиться от потрясения. Сегодня у меня день потрясений, сначала «т-зубец», теперь вот это… Но как вы узнали, что у меня есть «т-импульс»?

— Я пока только предполагаю, Максим. Иду в слепую, полагаюсь полностью на интуицию, тычу пальцем в небо и, как это ни удивительно, иногда попадаю. Нам необходимы дополнительные исследования. Так вы согласны войти в нашу группу и принять участие в нашей работе?

— Теперь, похоже, у меня уже нет выбора, — ответил я, улыбаясь.

— Вот и отлично. Думаю, вы не откажетесь выпить с нами чашечку чая. Прошу вас садитесь вот сюда. — Он указал на плоскую подушку у столика. — Или, может быть, вы предпочитаете кресло.

Мне, почему то, вспомнился Горбовский с его знаменитым на всю планету и Периферию: «можно я лягу». Я улыбнулся этой мысли.

— Нет, нет, спасибо Ростислав, — ответил я. — Я еще не настолько стар, держу себя в форме. Бегаю по утрам и даже продолжаю заниматься субаксом.

Я уселся на подушку у столика и стал смотреть, как Аико разливала по чашкам чай. Ее движения были неторопливы и удивительно изящны.

— Прошу вас, Максим, — сказала Аико, подавая мне чашку, — это зеленый японский чай, знаменитый «Гёкуро». Его до сих пор выращивают в горах, недалеко от древнего города Киото, в районе Уджи.

Я взял чашку и сделал маленький глоток. Да, чай был удивительно вкусен.

— Вы, наверное, заметили, Максим — сказал Ростислав, — что мы с Аико питаем некоторую слабость ко всему японскому. Мама Аико была японкой… Она пропала без вести много лет назад … — он замолчал, и я заметил, как словно тень пережитой когда-то боли коснулась его лица. Молчала и Аико. Похоже за всем этим скрывалась какая-то семейная драма. Но вот Ростислав снова улыбнулся, словно прогоняя память о прошлом.

— Когда-нибудь мы вам расскажем, эту историю, Максим, — сказал он, — а сейчас мне бы хотелось поговорить с вами о деле, которое мы собираемся вам предложить. Видите ли, ваше ментоскопирование подтвердило некоторые наши смутные догадки. Мы хотели бы сейчас организовать проверку на «т-зубец» всех лиц, страдающих синдромом СБО. Конечно это сотни тысяч человек, и они разбросаны по всей земле и Периферии. Многие из них просто не обращались к врачам. Так вот, не откажитесь ли вы помочь нам в этом?

— Конечно, Ростислав, всеми руками и ногами. Я на себе испытал, что такое СБО и готов сделать все, что в моих силах для моих собратьев по несчастью, так сказать.

— «По несчастью» ли, Максим? — улыбнулся Нехожин. — Для вас оно обернулось неожиданным счастьем.

— Вы так уверены в стопроцентном результате?