Полдень 23 век. Возвращение Тойво

— А вот мы и посмотрим. Начните пока с тех, кто зарегистрирован. Я знаю, что вы были пациентом доктора Протоса. Очень удачное совпадение! Доктор Протос давно уже внештатный сотрудник нашего института и тоже имеет «третью импульсную». Вот и обратитесь к нему, объясните суть проблемы, попросите организовать ментоскопирование своих пациентов…

— Но такое масштабное обследование практически невозможно будет скрыть от Мирового Совета.

— Я думаю, доктора Протоса не надо будет убеждать в необходимости соблюдения тайны до определенного момента, да и результат этого обследования пока неясен. Ведь это только наша гипотеза. У этих людей может и не оказаться «т-зубца». Кроме того, официально вполне можно представить дело так, что мы проводим рядовое обследование пациентов страдающих СБО на предмет сбора неких научных и статистических данных. Не надо кричать на каждом углу, что мы ищем «т-зубец» в их ментограмме.

— Но сами люди, страдающие СБО, могут просто отказаться проходить это ментоскопирование, если им не сказать правду. Они воспримут это как грубое насилие.

— А людям с СБО надо сказать правду, Максим, — серьезно сказал Нехожин, сделав ударение на слове «надо». — И тогда любой из них согласится. И надо постараться убедить их хранить это в тайне.

— Но это же огромный риск! Ну, хорошо, это сработало в моем случае. Но я, в самом деле, человек подготовленный. Я знал, на что иду. У меня позади суровый опыт прогрессора. Но вы представляете, что если обычному человеку с ярко выраженным Синдромом вдруг скажут, что у него, возможно, есть «т-зубец» в ментограмме, а потом его вдруг не окажется? Он же руки на себя может наложить! Вы готовы взять на себя такую ответственность?

— У человека с ярко выраженным Синдромом этот зубец обязательно будет, — сказал Нехожин тоном, не допускающим никаких сомнений, — и ваш пример — лишнее подтверждение этому. Но это еще не все. Я прошу вам позвонить Анастасии Петровне Стасовой и тоже предложить ей пройти у нас ментоскопирование.

— Асю?! Вы думаете, что у нее тоже… Но если результат будет отрицательный, для нее это будет такой удар, который она может не пережить.

— И все же имеет смысл рискнуть…, — сказал Ростислав, улыбаясь. — Как вы считаете? В вашем случае этот риск оправдался… Я уверен, что он оправдается и в случае с Асей и с другими людьми страдающими СБО.

— Но откуда у вас такая уверенность? — спросил я, справившись со своими эмоциями, после некоторой паузы. — Как вы определяете, у кого есть «т-зубец», а у кого нет?

— Интуиция, Максим, интуиция! — сказал Ростислав, улыбаясь. И добавил с шутливой торжественностью: «Не к народу ты должен говорить, но к спутникам. Многих и многих отманить от стада — вот для чего пришел ты…».

И тут вдруг он подмигнул мне с этакой хитрецой. Мне почему-то вспомнилось, что также лет тридцать назад подмигнул Тойво Глумову Даня Логовенко, там, на лестнице у дома Горбовского, на берегу Даугавы. Я взглянул на Аико. Она, улыбаясь, смотрела на меня, но мне показалось, что какая-то грусть затаилась в ее взгляде.

15 мая, 228 года, утро Окрестности Свердловска

Глайдер бесшумно скользил над лесом и рекой. Внизу проплывали уютные полянки, заросшие травой и лесными цветами, ажурные конструкции ретрансляторов, небольшие поселки с уютными разноцветными домиками с конусами энергоустановок. Весь день меня не покидало состояние эйфории, близкое к блаженству. Посещение Института Чудаков в одночасье полностью перевернуло мою жизнь: «т-зубец» в ментограмме, этот потрясающий пси-опыт, которое подарила мне Аико, и сама Аико, ее сияющие глаза, в которые погружаешься как в Любящую Вечность. Стоило промучиться еще тридцать лет, чтобы дожить до такого момента.

Почти весь день я парил над лесом на глайдере, — садился в пустынных местах, купался в лесных озерах и речках, валялся на берегу, на теплом песочке и подолгу, ни о чем не думая, смотрел на проплывающие белоснежные облака в голубом небе, затем снова садился в глайдер, взмывал в небо и скользил над лесом. Словно неимоверно тяжелый груз вдруг упал с моих плеч, который я тащил на себе все эти годы. Что-то произошло с Максимом Каммерером, бывшим прогрессором, после этой встречи в Институте Чудаков. Исчез старик, тащивший на себе бремя почти столетней жизни и тридцать лет страдающий от СБО. Снова я был молод душою, весел, бодр и готов был прожить еще сто. Жизнь вдруг снова обрела краски и наполнилась смыслом, распахнув передо мной новые, пока еще неведомые и немыслимые перспективы и я с улыбкой смотрел в будущее.

И тут вдруг я вспомнил Асю и просьбу Нехожина. И боль снова сжала мне сердце. Я должен был немедленно ей позвонить. Я набрал ее номер. На экране появилось ее милое, грустное лицо. Асе уже за шестьдесят. Тридцать лет прошло со времени ухода Тойво.

— Максим? Что-то случилось? У тебя такое лицо…

— Ася, — сказал я, — ты можешь не спрашивать меня ни о чем, а просто сделать одну вещь, о которой я тебя попрошу.

— Но…

— Я потом тебе все объясню. Поверь мне, что это очень важно для тебя и для… Тойво…