Полдень. Дело о демонстрации 25 августа 1968 года на Красной площади

Спасибо Галке[45], что помогла тебе довезти ребят. Я о ней всегда очень хорошо вспоминаю. Но поняла ли она, что в остальном (в том, что касалось не меня и не детей) ее поход был неудачным? Кажется, у нее и у других ребят создалось ложное впечатление, что они имели успех. Я жалею, что у тебя осталась неудовлетворенность от свидания. Я тебе уже в прошлом письме (отправила 20-го, вернее 18-го в письме Нине Литвиновой) написала, что я очень довольна свиданием. Я и с детьми пообщалась, и тебе сказала почти все, что хотела. Может быть, ты хотела мне еще что-нибудь сказать? Так напиши. Мама! После свидания я думала об этом ходатайстве, которое ты послала. Я сомневаюсь в том, чтобы оно имело успех. Ведь снять принудлечение можно после того, как уже какая-то часть его отбыла, а я, сколько ни сижу, принудлечению (слава Богу) не подвергаюсь. Правда, при широкой поддержке отовсюду, может быть, и можно было бы добиться, чтобы отбытое мною заключение после суда (на днях уже полгода) было засчитано как принудлечение. Тем более что у тех, кому дают общак, срок принудлечения исчисляется именно с момента вынесения судом определения. По справедливости, и у меня должно бы быть так.

Мама! 21-го числа я отдала доверенность, через несколько дней ее отправили тебе через Мосгорсуд.

Вот, кажется, и все дела. Пока я останавливаюсь, а если 4-го придет письмо, допишу еще.

Целую тебя и детей.

Будьте здоровы. Береги себя. Я больше всегда волнуюсь за тебя. Детские болезни — вещь преходящая, хотя, конечно, слава Богу, что они пока почти все время здоровы (тьфу, тьфу, тьфу!).

Еще раз целую. Наташа

4/I. 70. Мамочка! Как я и надеялась, получила сегодня твое письмо (и много еще писем и телеграмм). Уже вечер, и отвечаю тебе коротко. Всем остальным буду отвечать уже в следующий раз. Я очень огорчена, что ты не знаешь моих оснований насчет свидания и прочего. Я считала, что ты их знаешь. Звездочка у меня в письме стоит там, где я опять напутала насчет Гали К.[46] и Гали Г. Я думала, вторая из них помогала тебе, и все, что написано дальше, относится к ней. От нее я сейчас получила тоже поздравление, передай ей спасибо и привет. Обещание им было дано под воздействием неожиданности, бурного натиска (говорили почти все время визитеры, правда, Галка меньше всех), естественной слабости. Действительно, единственным, кто мог бы уговорить, была я, но я все ждала писем, прособиралась, 28-го подала заявление, но его, как сказали мне в ответ на заявление, как раз в этот день увезли в Орел. Мне, правда, врач сказал, чтоб я не беспокоилась, что его кормят и что он в приличном состоянии. Еще мне сказали, что он не принял передачу из дома.

Мамочка! Ты мне дописывала 29-го и не написала Ясиных отметок! А теперь целую неделю дожидаться нового письма. Ну, что поделать?

Будь здорова. Целую.

Будьте все здоровы.

Твоя Наташа.

[Приписка внизу на первой странице: ] 4.I. Мама! Упрекнула тебя, что ты не написала Ясины отметки, а потом увидела, что он сам написал. Пусть не огорчается: одна четверка — это неплохо.

4

1 февраля 1971 г.

Дорогая моя мамочка!

Получила твое первое письмо примерно неделю назад, сейчас жду, пока ты пришлешь мне письма, не заставшие меня в Бутырках, и напишешь новое. Но начинаю отвечать сейчас, продолжу ближе к отправке. Отправка у нас так же, как и в Бутырках, 5-го и 20-го.